Свободен

А я рассматриваю упакованный в плотный целлофан набор посуды, точнее пиалок, белых с синими традиционными узорами, что они тут называют тарелками. Два из наборов мы открыли, а третий, лишний, у нас не забрали, так он и остался стоять. Два юаня за каждый, кстати. Но вопросы «Зачем это?» задают только русские. Почему-то в здешних забегаловках так принято: типа чисто, стерильно, два юаня открыть и пользоваться.

— А ты почему не ешь? Пельмени уже остыли, — на самую большую из пиалок накладывает Танков себе палочками салат.

— Боюсь переесть, — вспоминаю я про время, лезу в сумочку за телефоном. — У меня массаж.

— Какой ещё массаж?!

— Лечебный Артём, лечебный, — подливаю себе чай из фарфорового чайничка. И прямо вижу по лицу как мой «кормилец» расстраивается. — У тебя были на меня какие-то планы?

— Грандиозные, — достаёт он из кармана зазвонивший телефон, и, глянув на имя, отключает и откладывает в сторону. — Но я надеюсь хотя бы вечер у тебя свободен? Я прямо и не знаю, как втиснуться в твой плотный график.

— Надо посмотреть в ежедневнике, — поднимаю я свой телефон. — Кажется, свободен.

— Запиши меня, пожалуйста, на семь, — улыбается он. — В вестибюле гостиницы.

— А ты опять будешь при костюме и галстуке? — смотрю я исподлобья, строго.

— Как скажешь. Могу в майке и шортах. Могу даже без шортов, если будешь настаивать. Но от этого будет зависеть куда мы потом пойдём, — строит он мне глазки, почёсывая затылок.

— Хорошо, тогда без шортов в вестибюле отеля, — встаю я и он, конечно, как истинный джентльмен, подскакивает следом. — Спасибо, Артём. Чудесное место. Восхитительный обед. Но мне правда пора.

— Я буду в костюме. Без галстука, — провожает он меня глазами. — Ия буду ждать.

«А я приду, — молча улыбаюсь я. — Ох, я приду! И мало тебе не покажется! Я тоже кое-что умею, Тёмушка: по-настоящему сводить с ума».

Глава 32

Я должна, я просто обязана была всё успеть.

И Хайнанские боги услышали мои молитвы: жизнь неожиданно начала налаживаться.

Во-первых, наш отельный гид Берия (молодой китаец, прозванный так за лысый череп и очки) признался Елизавете, с пристрастием пытавшей его ради меня, что банкомат, принимающий «Визы» находится буквально через дорогу в соседнем отеле.

И я, пока ждём машину, даже успеваю сбегать и снять деньги.

Кучу денег, с которой сразу любая страна мира кажется уютнее, жизнь прекрасней и удивительней, а завтра… Да где я, и где теперь завтра? Один раз живём!

Во-вторых, торговый центр с приемлемыми ценами и ассортиментом обнаружился в пяти минутах ходьбы от нашего «массажа» — это мне рассказывают в машине девчонки из другого отеля.

А в-третьих, у меня есть — раз, два, три… — пять часов на то, чтобы накупить себе одежды и начать соответствовать его чёртову костюму. Хоть с галстуком. Хоть без.

Кое-как дотерпев массажные муки, я стремительно выбегаю навстречу непредвиденным расходам. И возвращаюсь в отель — убейте меня! — с полным комплектом, без которого ни одна приличная девушка вообще не должна выезжать из дома: платье (особенно одно), босоножки, сумочка, ещё — гулять так гулять! — новый комплект белья. Два! И так… по мелочам.

Как я всё это купила за каких-то несчастных три часа? Не знаю, наверно, сегодня определённо мой день.

Как я догадалась сунуть таксисту в нос ключ от номера с названием отеля? Чудесами сообразительности. Потому что карточку отеля я взять не догадалась. Но, наверное, мне очень нужно было иметь в запасе этот час, чтобы принять душ, уложить волосы, накраситься, и сообразительность не подкачала.

А вот каким образом я умудрилась сунуть в рюкзак свои любимые «утюжки» — для меня так и останется загадкой. И, уверена. Робинзон Крузо так не радовался Пятнице, как я на этом, казалось бы, обитаемом острове своему выпрямителю для волос с турмалиновым покрытием.

Елизавета Марковна со всем своим продовольственным запасом отправлена гулять в номер к подружкам. Хвост вышел идеальным. Брови одинаковыми (почти). Лейкопластырь не забыт и засунут в сумочку (знаю я эти ненадёванные туфли!). А новое бельё, постиранное и высушенное феном (это прямо становится привычкой: я, фен, сушить), хоть и надето слегка влажным, лишь добавляет изюма к ощущениям.

В общем, в пять минут восьмого (ладно, вру в пятнадцать, я же ещё лифт ждала) я спускаюсь в вестибюль, втайне надеясь, что Карабас Барабасыч явился не в полотенце и слегка жалею… что он не в полотенце. Оно произвело бы на меня меньше впечатления. В лёгком катарсисе я от его… запонок.

Их ещё носят? Они золотые?

В общем, парочка M&M’s так не удивилась, увидев Деда Мороза у ёлки, как я квадратику из жёлтого металла, обрамляющему синий камень в его манжете.

И он в очередном тёмно-синем, как арабская ночь, костюме, белой рубашке, без галстука («Какой ты скучный, Тёма: что обещал, то и нацепил»), но весь в телефоне, делах, напряжении и… тяжёлом саспенсе от меня.

А я предупреждала! (Или нет?) Кажется, нет. Но уже неважно.

Он едва успевает подхватить выпавший из руки телефон, а потом так и остаётся стоять с открытым ртом. Без преувеличения.