Свободен

— Уверенно? Ты подставил меня, Тём! — задираю я голову, чтобы посмотреть на него в упор. — Подставил, даже если этого ещё не понял. И бог с ними, с карточкой, с деньгами, с одеждой — всё тлен. Но я уже не смогу работать вместе с тобой, и мы оба это прекрасно знаем. Какое бы решение я ни приняла, всё безвозвратно изменилось в тот день, когда я села на этот чёртов самолёт. Так что мне уже терять нечего. Нечего! — развожу я руки в стороны. — Ты со мной?

«А то принялся он решать за меня, посмотрите на него! Да, я интересная, неглупая, привлекательная девушка. Но не взять меня с наскоку и голыми руками, как бы я тебе ни нравилась. Как бы мне ни нравился ты. Как бы ты ни был шикарен и свободен, но с твоим багажом в виде директорского офиса, Светочкой в анамнезе и обременением в виде отца, желающего видеть твоей женой дочь партнёра, решать буду я.

Тебе останется только выбрать. Всё или ничего. Здесь или никогда. Ты мой или без меня. И ты либо докажешь, что я тебе важна, либо ни за что не забудешь. На меньшее я теперь точно не согласна».

— Со мной, Артём Сергеевич?

— Всегда! И только с тобой, Танкова, — кивает он. — Подождёшь, пока я отпущу такси?

— Найдёшь меня по китайцам с большими глазами, что будут падать, хватаясь за сердце, — отмахиваюсь я, и не думая стоять. — Господа, едем к цыганам!

Хочу драйва, безумия, рыжиков в сметане, какой-нибудь «Рюмки водки на столе», исполняемой фальшиво, но проникновенно. Моря, ветра, песка в волосах. И рук его влажных тоже хочу. Рук — сильнее всего на свете.

Он догоняет меня буквально через несколько секунд. И хоть непрестанно говорит по телефону, мяукает эти свои «хася-мася», руку я получаю. И держит она меня уверенно. И тянет за собой тоже будь здоров.

Только кафешку на набережной я выбираю сама. Нет, не из вредности. И не из-за мускулистого парня в наколках и кепке, что приглашает меня широким жестом. А из-за его маленькой эстрады, большого синтезатора и волнующего баритона, когда, внезапно прервав свои симфонические рулады, после пары аккордов вступления он вдруг затягивает: «В шумном зале ресторана…»

Под дикие восторги и аплодисменты посетителей его вокалу, мы занимаем свободный столик. И воспользовавшись тем, что мой рыцарь в патетичных запонках всё ещё что-то отменяет и утрясает формальности, я сажусь лицом к исполнителю, чтобы своё «Ах, какая женщина! Какая женщина! Мне б такую…» тот прохрипел, глядя прямо на меня.

— Мне уже стоит ревновать? — хитро улыбается в бороду Артемий Невозмутимый, закончив телефонные разговоры и разглядывая обложку меню. — Или ты надеялась, что я не замечу?

— А если я надеялась, что как раз заметишь? — кокетничаю я с ним, а может с тем, кто только что посвятил мне песню.

— Я заметил, — остужает он меня взглядом. А может, наоборот, распаляет. Он божественно прекрасен, когда так строг, суров и невозмутим.

— На твой вкус, — откладываю я меню, даже не глянув. Откидываюсь к спинке стула, и хочу бы подставить лицо лёгкому бризу с моря, но не могу отвести от этого Рыжего глаз. «Господи, я люблю тебя уже что ли?»

— Как скажешь, — явно читает он по моему лицу: «Но легко тебе не будет». И делает заказ проворному официанту, не то что, не ткнув в картинку, даже не открывая. Что-то поясняет, улыбается, обращает на меня внимание официанта.

«Надеюсь, он не сказал, что у меня несварение желудка? Или что я на жёсткой бессолевой диете, — слишком уж подозрительно косится тот на меня. — С него станется».

— Какая-нибудь экзотическая гадость? — подозрительно прищуриваюсь я.

— Я собираюсь тебя покорить, а не отравить, — улыбается он. — Надеюсь, тебе понравится. И я сказал, что моя жена первый раз на Хайнане, впечатлите её.

— Ну, пусть впечатляют, — пропускаю я мимо ушей «жену». Даже не возражаю. — Я сегодня очень даже настроена на безумства, — кошусь я на эстраду, на которой солист, понимающе мне подмигнув, явно сожалеет, что я не одна.

«Ах, какая женщина! Какая женщина! Мне 6 такую…»

— Ты пил когда-нибудь змеиную кровь? — вздыхаю я под заключительные аккорды.

— Только не говори, что ты пила, — ползут на лоб глаза Моего Ревнивого Боса.

— Сегодня, — киваю я, когда перед нами открывают запотевшую бутылку вина. И удивляюсь, когда наливают мне одной. — А ты?

— А мне бы чего-нибудь покрепче, — предвосхищает он появление стакана с виски.

— У меня от тебя сегодня полный отвал башки, — поднимает он стакан. — Но добивай! Не жалко! Знала бы ты, как я сожалею, что не поехал с тобой на эту экскурсию и всё пропустил. Скажи мне только, как? Как ты согласилась?

— Я и не соглашалась. Сижу, никого не трогаю, — удовлетворённо выдыхаю я. «Отвал башки» — это уже очень близко к тому, чего я добиваюсь. — Смотрю как змее ножницами технично отчикали голову, спустили кровь в графин с местным самогоном. Взболтали эту Кровавую Мэри, препарировали змею, добавили желчный пузырь. Слушаю, как это жутко полезно: пять капель змеиной крови — и на весь год иммунитет, а с желчью — на все три. Наблюдаю, как всё это разлили по стопарикам. И тут как гром среди ясного неба: наша неугомонная старушка протягивает рюмашку мне.