Свободен - 2.

— Девочка моя, — слегка отгородив его спиной, обнимает меня здоровой рукой Захар. — Я не отказываюсь от своих слов, никогда. Ты — просто космос. Но боюсь, с тобой в этой вселенной мне ничего не светит. Прости.

— Андрюша, у тебя не многовато здоровых рук? — звучит где-то там позади густых мускусных тестостероновых ароматов Захара предупреждающий голос Танкова.

— Вот видишь, — шепчет Мега-Мастер Пикапа и не думая ретироваться. — А убивать мне его совсем не хочется. Он мне всё же друг, — повышает он голос, говоря за спину. — Хотя, конечно, друг из него так себе. Настоящий наверняка уступил бы девушку, — подмигивает он мне и отпускает.

— А ты не погорячился с клятвами? — показываю я большим пальцем вверх, туда, где, говорят, всё слышат, ещё не веря, что такой бабник как Захар и вдруг споткнулся на нашей Светочке.

— Нет, — уверенно качает он головой. — Она беременная. От меня. И она… дралась! За меня! Никто и никогда за меня раньше не дрался, а она пришла и вот так, за волосы, — показывает он руками, а потом прижимает к себе гипс и морщится от боли. — Для меня это дорогого стоит. Чёрт!

— Отвезти тебя, может, на ренген? — хмурится Танк, а сам словно невзначай подтягивает меня поближе к себе.

— Не, не, пойду я цветы куплю и к ней в палату.

— Звони тогда, если что, — кивает ему Артём, направляя меня к выходу.

— Пойти и мне что ли за тебя подраться, — улыбаюсь я, пристёгивая ремень безопасности.

— Я же и так на тебе женился, — улыбается в ответ Мой Танк, заводя машину. — Зачем?

— Потому что гладиолус, — достаю я из конверта полученные от Эллы анализы. — Давай, Танков, объясняй, что к чему, а то, разведусь и возьму девичью фамилию.

Глава 36

— И что там? — так и не сходит с его лица улыбка, пока я разворачиваю листок. — Всё хорошо?

— Всё просто замечательно, Тём. Хочешь сказать, что мы с Росом не родные?

— А там разве написано Ростислав?

— Нет, здесь написано, Артём Сергеевич.

— Тогда что же тебя смущает? — начинает он меня откровенно подбешивать своими ужимками и вопросами.

— То, что ты за рулём. Потому что желание стукнуть тебя сейчас чем-нибудь тяжёлым просто невыносимое.

— Я понял, понял, — ржёт он. — Промолчу тогда о бурлящих гормонах и твоей беременности.

— Будь добр, а то меня не остановит даже то, что мы едем со скоростью восемьдесят километров час, — наклоняюсь я, чтобы посмотреть на спидометр.

— Лан, даже если бы я принёс ей два твоих анализа, вышло бы, что ты сама себе не родная, а анализ на наше родство отрицательный.

— Но почему?!

— Потому что это правда. Мы и близко не родственники. И Элла это знает. И грех на душу не возьмёт.

— Но значит она знает и то, что ты подсунул ей липовые образцы?

— Скорее всего догадывается, что я мог это сделать. Но не захочет это выяснять.

— Почему?

— Потому что сомневаюсь, что новый анализ делали. Особенно в той компании, из которой этот конверт, — показывает он на лежащие у меня на коленях бумаги. — У них уже есть наш тест. И распечатывать его можно бесконечное количество раз. Сделан он был давно, ещё в январе. И заказывала его не Элла. И теперь она знает кто именно его заказал. И знает, что я тоже это знаю.

— И кто же это?! — теряю я последнее терпение.

— Тот, кому всё это надо. Тот, о ком мы даже не думали. Тот, кого никогда не брали в расчёт. И кому глубоко плевать на тебя, да и на меня тоже, потому что всё это затевалось не для того, чтобы нас разлучить. Это личное. Это ненависть. Это месть, если хочешь.

— Значит, дворник? — усмехаюсь я. — Мне всегда казалось, что он как-то подозрительно косится на наше офисное здание.

— Нет, я ей такую красивую пафосную речь заготовил. А она, — сокрушённо качает он головой.

— Я догадываюсь, чем она закончится, твоя красивая речь. Тем, что ты всё равно мне не скажешь, пока не будешь уверен. А ты не уверен, иначе сказал бы прямо: дворник!

— Дворник! — передразнивает он. — Нет, всё же определённо эти гормоны делают тебя злее.

— Злее? Это ты меня ещё по утрам давно не видел, — хмыкаю я. — Сбегаешь ни свет ни заря. И не догадываешься, что у жены токсикоз.

— Бедненькая моя, так что же ты ничего не сказала? — протягивает он руку, чтобы участливо пожать мою. — Я бы уже давно купил тебе какое-нибудь супер-пупер лекарство.

— Вижу, ничего-то ты не знаешь, Артём Сергеевич, о токсикозах, — гордо задираю я нос и передразниваю его в ответ: — Купил! Лекарство! Не придумали ещё таких лекарств. И ты мне зубы не заговаривай. Так и кто у нас дворник?

— Я пока не уверен, — улыбается он. — И надо бы сначала поговорить с твоим Бережным. Надеюсь, он всё расставит на свои места.

— Как я тебя за это ненавижу! — всё же бью я его по ноге. И он картинно морщится. — За скрытность. За загадки. За излишнюю самостоятельность.

— Мы договаривались, что я смогу говорить тебе не всё.

— Вот только поэтому ты ещё без гипса. А телефон Бережного я тебе лично давала. И думала, ты давно уже к нему съездил.