Свободен - 2.

— А зря, — снова перебивает мать Артём. — Это как раз тот самый случай, когда неплохо бы и объяснить свою правоту. Или попросить прощения. Нет, не у меня. У человека, который ни разу в тебе не усомнился. Поверил на слово. Принял. Поддерживал. Растил меня как родного сына. К слову сказать, я и есть его родной сын. Твоя гинеколог была права. А вот бумажки, что тебе предъявили, фальшивые.

— Так ты всё же сын Елизарова? — с облегчением выдыхает она.

— Да, мам. Вот только тебя это никак не оправдывает, — отворачивается Артём.

— Это был его выбор, — обходит она его ноги, чтобы посмотреть в лицо. — Ты думаешь, почему я не вышла за него замуж? Почему ждала, когда ты родишься? Но к несчастью, ты родился маленькой копией меня.

— Просто у него не было выбора. А если бы был, как знать, кем бы я вырос.

— Значит, вы с Ланой не сводные? — поворачивается она ко мне, так и стоящей всё это время там, где и стояла, когда она пришла.

— Нет, мы с этой не родственники. А ты лучше расскажи, кому ты разболтала эту историю, что её так умело использовали. И с чего вдруг, после того как ты столько лет молчала, она вылезла в такой подходящий момент.

— Она рассказала мне, — делает шаг вперёд Элла.

Глава 39

— Вот как? — удивлённо приподнимает брови Артём. — И когда же это было?

— После Хайнаня. В новогодние праздники. Майя Аркадьевна приехала к нам с мамой в гости и поделилась, что ты встретил девушку с такой же фамилией, — отвечает по-прежнему Элла. — И это удивительно, потому что фамилия у вас довольно редкая, но однажды в её жизни тоже был однофамилец. Как раз до того, как у неё появился ты.

— Но я ничего не говорила про то, чем закончила эта встреча, Эллочка, — оборачивается Майя Аркадьевна. — Увы, такие вещи мы хороним в памяти раз и навсегда, словно их никогда и не было.

— Нет, сейчас не говорили, — качает головой Элла, но взгляд её останавливается, да и вся она замирает, словно только что это вспомнила или что-то поняла. — Но однажды. Сколько же тогда мне было лет? Двадцать два? Двадцать три? Были каникулы. Лето. Артём как раз вернулся с Китая. И вы вместе с ним. И я уже не помню, как вы у нас оказались. И почему приехали поздно вечером одна, но в тот день между родителями что-то произошло.

— Ляля сама мне позвонила. Алевтина, твоя мать, — отступает Майя Аркадьевна к диванчику и падает в него как подкошенная, видимо, тоже вспомнив это.

— Я думала они просто поссорились. Отец её ударил, — задумчиво провожает её Элла глазами. — Но, наверно, было хуже.

— Всё было действительно намного хуже, — выдыхает Майя Аркадьевна и кладёт руку ладонью на лоб.

— Просто я не хотела в это верить. Думала, что неправильно всё поняла, — кивает Элла. — Но помню, как вы ей тогда сказали: «Он тебе хотя бы муж, Ляля, а вот меня однажды жестоко отымел тот, чьего я ни имени не знаю, ни в лицо не запомнила. А то, что запомнила, и то постаралась забыть. Как он пыхтел, как вонял табаком и как застёгивал ширинку со словами «Мне понравилось, как ты подо мной пищала». Его падлу просто оставили переночевать, не выгнали в ночь на мороз, а он так отплатил за гостеприимство. Но я смогла, я забыла. Так что и ты махни рукой и забудь».

Она садится рядом с Майей Аркадьевной на уголок дивана. И страшно смотреть на её застывший взгляд. И страшно представить, какие истины ей сейчас открываются.

— И я ведь только что поняла, — тоже замирает, словно заглядывая внутрь себя, в память, сохранившую те воспоминания, мать Артёма, — что, наверно, в тот день твоя мать и узнала про вторую семью Марата. Про сына. В тот день, а может, раньше. Но что-то в ней именно тогда ведь сломалось.

— Зачем же вы ходили запугивать Лисовского? — кажется, начинаю я понимать что к чему.

— Дура потому что, — выдыхает Майя Аркадьевна. — Мне Елизаров по секрету сказал. А я пошла с шашкой наголо за счастье детей бороться. И когда Марат сказал: «Не смей ей даже намекать», тогда я решила, что она не знает. А он имел в виду: не смей эту тему даже поднимать. А Ляля знала. Она уже тогда всё знала.

— Ты ходила шантажировать Марата? — удивляется Артём.

— Думала, это он тебя заставил от свадьбы отказаться. Решил, что ты для его Принцессы недостаточно хорош, — вздыхает она. Приглаживает гладко по-балетному зачёсанные волосы и снова кладёт руку на лоб.

— Лан, а ты откуда это знаешь? — не просто поворачивается, идёт ко мне Артём. Берёт за руку, привлекает к себе. Целует в макушку.

— Оксана рассказала, которая с закупок «Эллис-Групп», а ей — секретарша отца, — отвечает за меня Элла, не поворачиваясь.

— А я думала только у меня семья с прибабахами, — освобождаюсь я из кольца его рук. — И чего же вы хотите теперь, Майя Аркадьевна? Чтобы Артём обратно вернулся к Элле? Лисовский считал по вашему мнению Артёма недостойным его дочери. А я, значит, недостойна, вашего сына? Небогата. Проста. Неинтересна. Эта, — презрительно машу я рукой.

— Да ну, что ты, Ланочка, — наклоняется она вперёд и прижимает руку к груди. — У меня и в мыслях такого не было. Вырвалось с расстройства, я даже и не помню, когда такое сказала.