Свободен (СИ)

          – Завтра – не могу, – Данил отмер. – Могу через два дня, в семь утра, на этой же станции, мне надо будет... кое-куда съездить. Мы сможем проехать с тобой вместе почти целую ветку... – он осёкся, смутился, даже покраснел. Отвернулся от Игоря. – Глупо это всё…

          – Я буду там в семь. Давай, в центре зала?..

          Через два дня, рано утром они сели вместе в поезд и проехали восемь станций, в вагоне, в центре состава, там, где обычно яблоку негде упасть – так пассажирам удобно делать пересадки. Им двоим, как оказалось потом, тоже было удобно, правда, не из-за пересадок. Сначала они, как старые приятели просто ехали, стоя рядом и пытаясь удержаться за поручни на поворотах. С каждой следующей станцией расстояние между ними всё больше сокращалось – людей прибавлялось. И вскоре они стояли прижавшись друг к другу. Обоим от такого незапланированно тесного соседства было не по себе, но потом, когда они поняли, что в такой толпе по-другому не получится... это было счастье – ехать вот так, совершенно законно существуя в их общем тепле, в общем мире на двоих, рука в руке...

          Сначала случайно, ненамеренно, потом снова, застигнув врасплох почти забытый взгляд родных глаз, лёгкий кивок...

          Почти одновременно содрогнуться душой и вздрогнуть телом, освобождаясь от оков, от тяжести, так давно уже пробирающей до самого нутра – через столько лет, наконец, перестать сдерживаться. Дышать его запахом, выдыхать в волосы, в ту самую стрижку "шапочкой", в покрытый испариной чужой лоб... вдох-выдох, вдох–выдох. Лизнуть солёную влажную кожу под светлой чёлкой, коротко мазнуть губами (люди кругом) и в ответ поймать невесомый и туманный отклик – так много завидно-голубого на тебя, в тебя... влилось, пропитало, оживило и... разойтись в вестибюле, резко оторвавшись друг от друга ещё там, в вагоне, молча, едва заметно кивнув на прощанье. Без слов. Лишнее.

*Слова, приписываемые Моцарту, которые он сказал чуть ли не перед своей смертью от яда, что, как считается, подмешал ему в вино его друг – Сальери, завидующий его таланту и успеху. Моцарт восклицает так, когда размышляет, предполагая, что его друг сможет ТАК поступить с ним (т.е. убить). Всё это вы можете почерпнуть))) в фильме "Маленькие трагедии".

По официальной версии, правда, не такой захватывающей, Сальери, кстати, тоже композитор и музыкант, не имеет никакого отношения к смерти Моцарта. Да и вообще, Сальери был в то время не менее талантливым и знаменитым, чем всем известный Моцарт. И ещё не ясно, кто кому завидовал... Хотя, кто сейчас скажет, как было на самом деле?

Итого: фраза – нарицательная.

          Официантка принесла американо. Ещё полчаса. Я уже скучал по нему.

          Расстались только вчера... Теперь я скучал по нему постоянно. С ним – спокойно и тепло. Вспомнив наше с ним "вчера" я схватился за ложечку, помешал в чашке, сделал глоток... ещё один... "Как малолетки несмышлёные... Я – ладно, мне простительно, я никогда до этого... А Данил-то? Испугался или тоже – ни разу?.." Кофе кончилось. Кручу в руках ложечку. Иван был прав, когда говорил, что искать виноватых последнее дело: "Учли все ошибки и двигаемся дальше". Я готов двигаться дальше, с Данилом.

          Невпопад вспомнился Ромка; после того, как он так доходчиво мне всё объяснил не только про Данила, но и про меня... Я иногда думал, если бы его не состоялось – того ядовитого для меня разговора, что бы было со мной? С Данилом? С нами...