Свободная комната

— Марта поступила так же и с тобой, Джон? — спрашиваю я у комнаты, лежа на кровати. — Поэтому ты лишил себя жизни? Потому что она пыталась тебя прогнать?

Нет. Что бы ни заставило Джона попрощаться с миром, я уверена, что это не имеет ничего общего с Мартой, отвратительной убийцей кошек. Его слова рассказали о чем-то гораздо более глубоком и болезненном, что толкнуло его в пропасть. Что же это было?

Теперь я, возможно, никогда не узнаю, потому что его послание, его история исчезли.

Глава 28

Яростный стук во входную дверь на следующее утро резко пробуждает меня ото сна. Я в отчаянии смотрю на стены. И издаю стон. Они все еще похоронно-черного цвета. И словно сдвинулись еще ближе друг к другу, превратив некогда просторную комнату в туннель, ведущий в ад. Вот как Джон Питерс относился к этой комнате? Как к аду на земле?

Я тянусь за бутылкой воды с желанием устранить неестественную сухость во рту. Вялыми движениями руки отвинчиваю крышку. Подношу бутылку к губам.

Я перестаю пить воду, услышав разгневанный крик, доносящийся снизу.

— Где моя дочь? Что вы с ней сделали?

Это мой отец. Проходит несколько мгновений, прежде чем мне удается переварить то, что происходит. Какого черта он здесь делает? И как он нашел меня?

Вылезая из постели, я слышу, как Джек отвечает:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, приятель. А теперь убирайся, ты на частной собственности. Эй, куда это ты собрался?

Похоже, на пороге борьба. Мое помутнившееся сознание заставляет темные стены смыкаться вокруг меня еще сильнее, пока я, шатаясь, иду к двери. Я нетвердо стою на ногах и потряхиваю головой, пытаясь очистить сознание. Если папа увидит меня такой, один бог знает, что он скажет. Спускаясь по лестнице, я ощущаю себя так, будто скольжу вниз. Спустившись, я покачиваюсь на пятках и останавливаюсь. Считаю про себя и глубоко дышу:

Раз, два, вот моя туфля;

Три, четыре, а вот дверь в квартире.

Шум снизу становится громче.

Больше нет времени считать и глубоко дышать, мне нужно спуститься вниз. Сейчас же. Зайдя в прихожую, я останавливаюсь на ковре, встревоженная сценой, разыгрывающейся передо мной. Папа пытается прорваться мимо моего домовладельца, но Джек не позволяет ему попасть внутрь, отталкивая все дальше назад своими большими руками.

Когда папа видит меня через плечо Джека, он кричит:

— Собирай свои вещи. Ты уезжаешь отсюда. Мы забираем тебя домой.

Я слишком ошеломлена, чтобы что-то сказать.

Тут появляется Марта и дефилирует мимо меня, вставая позади своего мужа.

— Кто вы, черт возьми?

— Я отец Лизы, и если вы не позволите мне забрать дочь, я позвоню в полицию.

Марта оглядывает его снизу доверху. Ее голос спокоен:

— Если вы не уйдете с моего порога, я вызову полицию.

Отец снова пытается обойти Джека и снова терпит неудачу. Он в бешенстве.

— Я никуда не уйду без своей дочери.

Марта поворачивается, бросая на меня любопытный взгляд.

— Ты знаешь этого человека?

Мне стыдно, как бывает стыдно за родителей, когда ты подросток.

— Это мой отец.

— Ну, тогда тебе стоит выйти на улицу и разобраться с этим. И позволь напомнить тебе, — добавила она, — что родителям разрешено навещать тебя, но только с нашего с Джеком предварительного согласия.

С поникшей головой я прохожу мимо Джека и выхожу из дома. Дверь закрывается, но не до конца; я уверена, что Джек и Марта с удовольствием подслушивают за ней.

Я вскрикиваю, когда папа хватает меня за руку и тащит вниз по дорожке к тому месту, где припаркована его машина. На пассажирском сиденье сидит мама, лицо которой выражает переживания несчастного родителя.

— Что, черт возьми, происходит, девочка? — папа все еще кричит, а его пальцы впиваются в меня. Мой отец никогда, никогда не был склонен к насилию. — Эти люди причинили тебе вред? Что ты здесь делаешь?

Не нахожу слов для ответа. Я рассматривала различные варианты развития событий, когда переезжала в дом с клеймом каменщика, но никогда не предполагала, что родители могут найти меня здесь.

Я пытаюсь выглядеть спокойно и изобразить возмущение их вмешательством, но понимаю, что у меня не получается.

— Я сняла здесь комнату, вот и все. Это ближе к работе. А теперь, пожалуйста, уходите.

— Не ври!

Я чувствую удар по щеке. Секунду я не понимаю, что случилось, пока не осознаю, что отец только что дал мне пощечину. Меня никогда раньше не били родители, и я не могу в это поверить. Его лицо переполнено страхом и ненавистью, и я впервые в жизни искренне боюсь его. В то же время из машины доносится горестный крик, после чего пассажирская дверь открывается, и мама выбегает, чтобы разнять нас.

Она явно плакала.

— Эдвард! Эдвард, что ты делаешь? Не бей ее.

Папа делает пару шагов назад. Он выглядит таким же разбитым, какой чувствовала себя я, лежа на кровати.

— Прости, Лиза. Ты же знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда. — Его голос становится сдержанно-тихим, что звучит еще ужаснее, чем любой крик.

— Садись в машину. Я пойду и заберу твои вещи, — он уже поворачивает к дому.

— Не смей.