Свободная вакансия (СИ)

О, я благодарен всем, кто погиб от моей руки. Поэтому я пишу из Огайо, где Элиот — тот самый Ангел Смерти, наконец-то, с моей небольшой помощью вознесся к небесам. Перед смертью он сказал: «Я вижу, кто ты есть, и не смогу помочь тебе. Никто не сможет. Пути назад нет.» Я видел себя его глазами, мое лицо пылало, но этот огонь никак не был связан с божественным.

Перед смертью Элиот рассказал мне о себе. Ему диагностировали рак мозга тогда же, когда я болел энцефалитом. Он любил рыбачить. Любил свою жену, но она оставила его наедине с тьмой. Он решил бороться так же, как и я, охотясь за чудовищами. Он был рад, что в конце своего пути он был не один.

Мне остается только желать такого конца. Ганнибал, будет ли странно, если я скажу, что перед смертью хотел бы увидеть тебя хотя бы раз? Что моя кровь на твоих руках — то, что снилось мне последние недели? Ты ведь тоже видел это. Моя кровь на твоем лице. Смешанная с твоей собственной.

Знаешь, что самое странное? Я понятия не имею, стал бы я сопротивляться.

твой

Друг.

Мой дорогой,

Несмотря на всю мою любовь к шекспировской литературе, я все же надеюсь на менее драматичное воссоединение, если уж нам когда-нибудь выпадет шанс организовать личную встречу.

И если уж совсем серьезно, я настаиваю на том, чтобы ты даже не думал в этом направлении. Место моего заточения, хоть и не отвечает моим вкусовым предпочтениям, хорошо охраняется, и я слишком хорошо тебя знаю — наставить пистолет на невинного человека вывернется тебе боком, боюсь, твоя рука дрогнет, а я не готов так быстро с тобой попрощаться. И уж тем более впервые увидеть твое лицо на фотографии возле посмертной статьи.

Поэтому, будь добр, береги себя для более удачного стечения обстоятельств.

Я ни в коем случае не сомневаюсь в твоих отцовских способностях. Уверен, ты позаботишься об Абигейл, и лишь предлагаю любую помощь, которую могу предоставить. Ты против нашего с ней общения? Если да, то я, уважая твое мнение, прекращу нашу переписку. К моему сожалению, ибо мне уже давно не удавалось поговорить со столь молодым, восприимчивым и открытым для знаний умом. Мне не нужно объяснять причины, твоего нежелания будет вполне достаточно.

Будь это в моих силах, я бы дал тебе гораздо больше. Тебе не пришлось бы даже просить.

Хотя, должен признать, эта часть нашего общения доставляет мне много удовольствия.

Как насчет подарка? Ко мне заходили из ФБР, спрашивали о новом маньяке, чье МО, как им показалось, схоже с моим. Они нашли окровавленного мужчину в отеле, здесь, в Балтиморе, лежащим в ванной. Но, судя по следам после операции, убийца точно не собирался его убивать. Возможно, не рассчитал дозу анестезии, и его жертва очнулась раньше. Швы неаккуратные, большая потеря крови — работа студента, не более. Думаю, он работает на одной из частных скорых в городе, ты легко сможешь его найти.

Мне нравится думать, что ты будешь где-то неподалеку.

искренне твой,

Г.

1 октября 1981 год

Целую неделю лил дождь, и только к четвергу, наконец, вылезло солнце. Темно-коричневый бьюик GTX держался на дороге хорошо, движок кашлянул лишь пару раз, но стоило Уиллу заправиться 85-ым, как тот сразу набрал мощности. Ричмонд встретил его зелеными лугами, парками и странной смесью стилей архитектуры: от федеральных зданий, больше похожих на прибежище агрессивных республиканцев, до римских колоннад.

Первым делом он купил в магазине телефонную карточку и телефонный справочник и расположился в ресторане с амбициозным названием «У Рузвельта». Под горячий ароматный кофе и свежие булочки с корицей Уилл пролистал справочник до нужной буквы. Стокфилдов в городе проживало шесть человек, и у троих из них были инициалы на Д. По одному номеру ответила женщина, оказавшаяся Джессикой Стокфилд, очень милой домохозяйкой, которой он наплел про купоны на починку машины. По другому — Дэвид Стокфилд, семидесятилетний бывший морской пехотинец, пославший Уилла без долгих предисловий к «ебаной матери». Третий телефон не ответил. Он поблагодарил за телефон баристу кафе и ушел к машине.

«Валлей Сайд Драйв, 1308» гласила надпись на почтовом ящике возле двухэтажного дома. Белые стены, красная наклонная крыша, дом располагался на откосе возле лесополосы, и на дверной звонок дверь никто не открыл, так что Уилл оставил машину на соседней улице и вернулся к дому, на этот раз под прикрытием деревьев.

Он открыл заднюю дверь с помощью лома и, сняв туфли и спрятав их в сумку, огляделся. Количество зеркал поражало, этот парень просто обожал смотреть на себя — в каждой комнате, в ванной, даже в спальне. Одежда в ящиках была сложена аккуратно, и Уилл одобрительно хмыкнул. На прикроватной тумбочке лежал ежедневник. Уилл подцепил угол и открыл на закладке.

Четверг — обед с Луизой.

Пятница — Ребекка, латинские танцы.

Суббота — выставка/театр/кино

И еще много-много подобных надписей с краткими записями в скобках. «Любит киви», «купить пионы», «любимый цвет — фиолетовый», «живет с собакой и кошкой, Руби и Рози».