Свободная женщина

Байдар вновь занял пустующее место в постели и в сердце женщины, и, несмотря на измену, его отношение к ней не изменилось. Он был всё так же чуток и нежен, терпелив и послушен. Ахайю это, иногда, даже раздражало, и она нарочито старалась вывести парня из себя. Но, когда он начинал сердиться, она тут же менялась и старалась загладить свою вину.

Как-то раз, проходя через хозяйственный двор, Ахайя услышала голос Дайяна, доносившийся со стороны площадки для наказаний. Место, где наказывали провинившихся рабов и нерадивых слуг, находилось между двумя амбарами, поэтому приблизившуюся хозяйку никто не заметил. Женщину заинтересовало, на кого это так громко и гневно кричит фаворит, поэтому спряталась в тени одного из строений и осторожно выглянула из-за угла. На площадке находилось несколько сооружений для наказаний: большая скамья для порки, два столба с перекладиной, так называемые «ворота», в которых жертву распинали за руки и за ноги, и колодки, в которых провинившиеся сидели на солнцепёке, иногда по нескольку дней, в унизительной и неудобной позе.

Сейчас заняты были только «ворота». В них висел распятый человек, позади которого стоял палач — здоровенный детина с каплей ума в голове и камнем вместо сердца в груди. Он держал в руке длинный бич из воловьей кожи, а на почти полностью обнажённом теле истязуемого уже багровели несколько змеящихся полос.

— Последний раз спрашиваю, мерзавец, ты будешь играть эту роль? Или я прикажу палачу спустить твою белую нежную кожу! — голос Дайяна, обычно мягкий и негромкий, сейчас просто звенел от злобы и жестокой холодности, сквозившей в нём, и это весьма удивило и неприятно поразило женщину. Но ни его угрозы, ни злоба, казалось, не произвели на распятого в «воротах» человека никакого впечатления, потому что он отрицательно качнул головой и твёрдо ответил:

— Нет.

— Ты пожалеешь об этом, скотина! — воскликнул Дайян и приказал палачу отпустить несчастному пять ударов. Тот с готовностью взмахнул бичом, и длинное жало умело обвилось вокруг неподвижного тела. Раб вздрогнул от жгучей боли, и застонал сквозь стиснутые зубы.

Ахайя покинула укрытия и ступила на площадку.

— Прекратить! — приказала она, и палач тут де опустил занесённый для второго удара бич и отступил с низким поклоном. Дайян резко обернулся и с удивлением посмотрел на госпожу.

— Приветствую вас, моя прекрасная госпожа, — склонил он голову в вежливом поклоне. — Что вас сюда привело?

— Да так, проходила мимо… Кто это? Чем он провинился?

— Это строптивый раб из театра. Я наказываю его за непослушание.

— Что-то я не видела его раньше… — протянула женщина, с любопытством рассматривая прекрасную мускулистую фигуру, покрытую нежной белой кожей, которую несколько портил некрасивый розовый рубец, наискосок пересекавший грудь. Изумительную фигуру венчала голова с красивыми утончёнными чертами лица и роскошными вьющимися светлыми волосами, спускавшимися ниже талии мужчины. Если бы не мужественная фигура и не явные мужские признаки, бугрившие узкую набедренную повязку, раб мог бы сойти за женщину.

— Откуда такой красавчик? — удивилась Ахайя, теребя густой тяжёлый локон мужчины. — Почему ты его от меня скрывал?

— Его купили несколько дней назад. Я взял его к себе, так как у него, как видите, весьма специфическая внешность…

— И что он успел натворить?

— Я бы не хотел говорить… Это должно стать сюрпризом.

— Сюрприз не удался. Говори.

— Ну… Это для моей новой постановки… Вы видите, как он хорош? Совсем как женщина… И лицо, и волосы… Я хотел вырядить его женщиной. Он бы ходил и танцевал, как женщина, а в конце представления скинул платье, и все бы увидели, что это мужчина, и посмеялись над розыгрышем.

— Да, было бы забавно… Но он не хочет играть женщину?

— Не хочет. Он, видите ли, принц по рождению, и его высокородная гордость не позволяет ему унижаться и лицедействовать.

— Принц? Настоящий принц? — удивилась Ахайя.

— Да, сын короля с острова Звезда Юга. Во всяком случае, он так утверждает.

— Принц… — задумчиво протянула Ахайя. — Очень интересно… Наверное, эту роль придётся играть тебе, Дайян.

— Я уже думал над этим. Но моё лицо слишком известно, и меня сразу узнают.

— Найди ещё кого-нибудь.

— Можно было бы… Но ни у кого нет таких роскошных волос.

— Да, это проблема… А если его остричь и сделать парик? — Ахайя вновь взвесила в ладони тяжёлый локон.

— Нет! — мотнул головой до сих пор не проронивший ни звука раб. — Я не позволю срезать мои волосы!

— Не позволишь? — улыбнулась женщина. — А кто тебя будет спрашивать?

Мужчина посмотрел на Ахайю таким красноречивым взглядом, что стало понятно и без слов: он убьёт любого, кто подойдёт к нему с ножницами. И этот гордый воинственный взгляд, и решительность, и красота мужчины, покорили сердце женщины, и она, подав палачу знак, приказала:

— Развяжи.

Нисколько не удивившись, слуга начал послушно расстёгивать ремни на руках и ногах раба.