Свободное владение Фарнхэма

— Хью, доведись тебе увидеть их, ты посчитал бы за счастье жить в имении Понса. Я могу описать их существование только так: «Нищее черное отребье». Совсем как то «нищее белое отребье», жившее на берегах Миссисипи. Нищее черное отребье, которое даже не знает, что будет есть в следующий раз.

— Понимаю.

— Я, кажется, тоже понимаю, — согласился их Милость. — Очень выразительно. Я предвижу день, когда каждый человек будет иметь слуг. Конечно, этого не случится за одну ночь, потребуется долгое время, чтобы прийти к такому. Но мой идеал — это слуги в доме каждого Избранного, а о слугах будут заботиться так же, как в моем имении. И я для этого делаю все, что в моих силах. Я слежу за тем, чтобы они с рождения до смерти ни в чем не испытывали недостатка. Им нечего бояться, они живут в абсолютной безопасности — чего нет в этих горах, и думаю, что тебе это известно, как никому другому. Они счастливы, они никогда не работают до седьмого пота — как я, например, — они развлекаются, чего я никак не могу сказать о себе! Эта партия в бридж — мое первое настоящее развлечение за целый месяц. И их никогда не наказывают, разве что только для того, чтобы показать им, что они совершают ошибки. И это необходимо, так как сам знаешь, что большинство из них — глупцы. И не подумай, что я тебя отношу к этой же категории… Нет, я могу честно сказать, что считаю тебя способным руководить другими слугами, несмотря на цвет твоей кожи. Хью, неужели ты считаешь, что простые слуги могли бы сами позаботиться о себе так же хорошо, как я забочусь о них?

— Наверное, нет. — Хью уже слышал все это несколько дней тому назад, и почти в этих же самых выражениях, — от Мештока. Но с той разницей, что Понс, казалось, искренне заботится об их благополучии и любит их, а Главный управляющий открыто их презирает, даже еще больше, чем втайне презирает Избранных. — Нет, большинство из них не смогло бы позаботиться о себе.

— Ага! Так ты согласен со мной? — ликовал Понс.

— Нет.

Протектор был ошеломлен:

— Хью, как же мы можем спорить, если ты сначала говоришь одно, а потом сам же себе противоречишь?

— Просто я не предпочитаю благополучие свободе.

— Но почему, Хью? Назови же мне настоящую причину, а не философскую абстракцию. Если ты несчастлив, то я хочу знать почему. Чтобы я мог исправить положение.

— Одну причину я могу назвать. Мне не дают жить с моей женой и детьми, — сказал Фарнхэм.

— Что?

— С Барбарой и близнецами.

— Ах вот оно что! А разве это очень важно? Ведь у тебя есть согревательница постели. Так мне сказал Мешток, и я даже поздравил его с тем, как он ловко справился с необычной ситуацией. От этой старой лисы ничего не ускользает. Так что женщина у тебя есть, и к тому же она гораздо более искушена в постельных делах, чем обычная прислуга. А что касается близнецов, то ты всегда можешь повидаться с ними. Только прикажи, и тебе тут же принесут их. Но кто же согласится жить с детьми? Или с женой? Я, например, со своей женой и детьми не живу, клянусь.

Я иногда вижусь с ними, когда это необходимо. Но разве кто-нибудь захотел бы жить вместе с ними?

— А я хочу, — настаивал Хью.

— Ну, знаешь… Дядя! Я желаю, чтобы ты был по-настоящему счастлив. Это можно устроить.

— Можно?

— Конечно. Если бы ты не стал поднимать столько шума из-за оскопления, ты бы уже давным-давно жил вместе с ними — я до сих пор не понимаю, почему ты отказался. Так ты согласен на встречу с ветеринаром?

— Э-э… нет.

— Ну, тогда есть другая возможность. Я прикажу стерилизовать женщину.

 — Нет…

Понс вздохнул:

— Тебе трудно угодить. Но будь же рассудительным, Хью. Не могу же я изменить научную теорию размножения только ради того, чтобы сделать приятное одному из слуг. Да ты знаешь, сколько слуг в этой семье? Здесь и во дворце? Думаю, что около тысячи восьмисот. А знаешь, что произойдет, если дать им возможность беспрепятственно размножаться? Через десять лет их число удвоится. А потом они начнут голодать. Я не в силах обеспечить их полностью при неограниченном приросте. Конечно, если бы я мог, я бы сделал это. Но это неосуществимо. Да и никто не смог бы справиться с ними, если бы они стали размножаться стихийно. Так что же лучше? Контролировать рождаемость? Или пусть голодают? — Их Милость вздохнул. — Жаль, что ты не на голову ниже. Возможно, тогда мы что-нибудь придумали бы. Ты когда-нибудь бывал в помещениях жеребцов?

— Да, однажды мы с Мештоком были там.