Свободный

– Конечно, блять. Порез, от которого ты два раза чуть не хлопнулся в обморок, как срезанный баклажан. А затем тебя, охренеть как, не трясло. Порез, блять, у него. В голове у тебя порез размером с вагину, сука.

Приоткрываю рот от обилия услышанной нецензурной брани. Медленно покрываюсь краской стыда.

– Ты что уставился на него? Ты, блять, мудак грёбаный, будешь ему помогать или продолжишь дальше чесать яйца? Осмотри и зашей его! Ты…

– Дуглас! – не выдерживая, повышаю голос и зло смотрю на него.

– Прекрати так по-хамски вести себя. Ты хоть понимаешь, кто перед тобой? Он как минимум старше тебя лет на десять, а как максимум мог какие-нибудь пять минут назад спасать кому-то жизнь и сейчас имеет право на законный отдых! Как можно быть таким невоспитанным? Где твои манеры, чёрт возьми? Помой язык с мылом, меня в данный момент тошнит от потока того дерьма, которое льётся из тебя. Мне стыдно за тебя, Дуглас Бейкер. Стыдно, – указывая на него здоровой рукой, отчитываю. Это уму непостижимо, так безобразно себя вести и так ужасно материться. Просто отвратительно.

– Иди в задницу, Тьяго. Не тебе…

– О-о-о, я с радостью. Забыл, что именно задницы я и люблю, потому что я гей? Спасибо, я сразу же отправлюсь в задницу, как только кровь остановится. Но после этого пойду в душ и помоюсь, снова буду чистым и свежим. А ты как был задницей, так и останешься, да и ещё с огромным запасом скверного мата, – замолкаю, видя, что ноздри Дугласа раздуваются ещё сильнее, и он, похоже, готов прибить меня прямо на этом месте.

– Закончили, или мне ещё подождать? – спокойно интересуется Мартин. Боже, я совсем забыл о нём. Мои щёки горят от ещё большего стыда, когда я поворачиваю к нему голову.

– Простите, сэр. Я Сантьяго Диаз, рад с вами познакомиться и приношу свои извинения за поведение этого субъекта, – произношу, натягивая улыбку.

– Данный субъект твой работодатель, мудак, – бурчит Дуглас. Мечу в него злой взгляд, и он, как мальчишка, поджимает губы.

– Мне тоже приятно, Сантьяго. А насчёт Дугласа можешь не волноваться, я привык к его постоянной брани. Это его защитная реакция от…

– Заткнись, Мартин. Закрой свой поганый рот, козлина, – рычит Дуглас, дёргаясь к столу.

Мартин даже не ведётся на провокации Дугласа, а лишь закатывает глаза.

– Что у тебя случилось, Сантьяго? – интересуется Мартин, выходя из-за стола.

– Порез. Просто порез, и всё.

Смотрю на свою руку, а затем быстро поднимаю голову. Кровь снова стынет в жилах от вида крови.

– Просто порез, – передразнивает меня Дуглас.

– Пойдём посмотрим, а ты посидишь здесь. – Мартин указывает мне на дверь, а Дугласу на кабинет.

– Но…

– Никаких «но», мальчишка. Остаёшься здесь, или я тоже оболью тебя таким дерьмом, которым ты быстро подавишься. Не забывай, кто научил тебя ругаться, как сапожник, – с нескрываемой гордостью бросает Мартин, и это странно. Они точно неплохо знают друг друга, и то, что этот уважаемый человек матерился когда-то, как Дуглас, невероятно.

Мы с Мартином выходим за дверь. Дуглас остаётся в кабинете. Чудеса, да и только.

Молча мы проходим до конца коридора, и Мартин проводит своей карточкой по какой-то панели, открывая дверь помещения. Свет автоматически включается, и я вижу кушетку, шкафчик с медикаментами, аппарат УЗИ. Мне становится очень плохо. Так плохо, что я едва могу дойти до стула и упасть на него.

– Итак, рассказывай. Что именно случилось. Это Дуглас тебя пырнул? – спрашивает Мартин, моя руки.

– Он может? – Поднимаю голову, пытаясь успокоить дыхание.

– Чёрт его знает. Так он или…

– Нет. Я сам.

– Попытка самоубийства?

– Нет, что вы, сэр. Я резал помидоры для сэндвичей на завтрак. Вернулся поздно и решил, что пока не хочу спать всё и сделаю. Тем более утром я хочу выгулять Ари, это собака моей знакомой и…

– Ближе к делу, Сантьяго.

– В общем, Дуглас так неожиданно заорал, что я, испугавшись, вздрогнул, и нож прошёлся по моей ладони. Всё случилось слишком быстро. Я нечаянно порезал себя, а он, как с ума сошёл. Притащил меня сюда. И я понимаю, что вы сейчас подвергаете свою практику угрозе лишения лицензии, так как обслуживаете меня без страховки. Она у меня есть, но… – шиплю, когда Мартин поднимает мою руку и отрывает полотенце от раны, к которой оно прилипло.

– Боже, – шепчу. Дыхание сбивается.

– Так. Сейчас промоем, но здесь нужно наложить два шва. Ты себе линию жизни повредил, Сантьяго, – усмехается Мартин, что, вообще, не подобает ситуации.

– Что это значит?

Я встаю. Он, придерживая меня, подводит к раковине и опускает под воду мою руку.

– Это значит, что ты попал в самую гадкую задницу в своей жизни.

– А вам можно так говорить?

– Всего лишь констатация фактов. – Пожимая плечами, Мартин усаживает меня на стул и достаёт из шкафа шприц и ампулы.

– Зачем? – испуганно выдавливаю из себя.

– Обезболивающее. Сделаю укол, и ты ничего не почувствуешь. Если почувствуешь, что отключаешься, скажи об этом мне. Итак, ты живёшь с Дугласом?

– Нет, я… хм, работаю на него. Прислугой. Готовлю, прибираю и вожу ему еду на работу.