Свободный

– Хорошо, я бываю задницей, но, Тьяго, послушай меня. Я не просто хочу тебя, а прошу остаться со мной и дать мне возможность рассказать тебе правду. Я знаю, что долго тянул с этим, но теперь, узнав причины того, почему ты так боишься меня и каждого моего прикосновения, клянусь, что избавлю тебя от страхов. Я не такой, как этот ублюдок. Я…

– У него на шее были синяки, Дуглас. Я видел синяки, и на моём теле они тоже были. Это только начало. Это… это всё…

– Да. Ты прав, – Дуглас отпускает моё лицо и отодвигается.

С болью смотрю на него, и он даже не защищается, играя этими чёртовыми острыми скулами, раня меня сильнее.

– Ты это сделал, да? Когда был пьян? Ты душил и насиловал его? – шепчу я.

Поджимает губы и кривится с отвращением.

– Дуглас, пожалуйста, скажи правду. Любую, но правду. Мне нужна правда… я не могу… ты теперь всё знаешь. Дай мне причину не любить тебя, – прошу я. Ползу к нему и хватаю его руку.

– Пожалуйста, Дуглас, дай мне хоть какой-то повод, чтобы я прекратил изводить себя. Хотя бы что-то. Дуглас, не надо со мной так. Я не вынесу, если ты разобьёшь моё сердце. Я…

– Я душил его. – Страшные слова срываются с его губ. Замолкаю и хлюпаю носом.

– Да, я душил его. Я пришёл к нему, чтобы ты не видел меня в таком состоянии. Я винил себя за то, что сказал тебе, и весь день помнил твои погасшие и полные боли глаза. Я боялся вновь встретиться с тобой, сломаться, сказать всю правду и просить тебя остаться со мной. Кензо всегда был едким и язвительным, как я. Поэтому он так долго продержался рядом со мной. Но я никого не прощаю, когда о тебе говорят плохо или же унижают тебя передо мной. Я сорвался. Я держал его за горло и требовал, чтобы он извинился, когда назвал тебя жалким слюнтяем, наглым иммигрантом, который только и хочет, что моих денег, как и все. Я не совладал с собой в том состоянии. Прижал его к стене и душил, пока не услышал, что ты другой. А потом я ушёл. Я не притрагивался к нему той ночью. И он знал, что я собираюсь с ним расстаться. Кензо умён и вовремя подготовил почву, чтобы ты сам ушёл от меня. Он знал о тебе. Я рассказывал ему, потому что с другим… он уже забыл обо мне. Мне нужно было с кем-нибудь поговорить. И я знал, что сделал ставку не на того, но остановиться не мог. Да, Тьяго, я жестокий насильник, и выбираю мужчин только с необычной внешностью. Она возбуждает меня сильнее всего. Я искал янтарные глаза, полные тепла и любви. И это твои глаза.

Дуглас сказал всё сухо. Очень сухо, словно на суде выложил аргументы против себя. И его взгляд… Суровый, воинственный и колкий… что-то не так.

– Ты не насиловал его? То есть ты…

– Нет.

– Тогда почему… зачем ты называешь себя насильником, если Кензо обманул? Он же обманул меня?

– Какая разница, Тьяго. Разницы никакой нет в том, обманул ли тебя Кензо, и кто я на самом деле. Я…

– Ошибаешься… ты так глубоко ошибаешься, Дуглас. Разница есть всегда. Самая минимальная разница может дать надежду… надежду, что ты… ты не обманешь меня. Дуглас. – Придвигаюсь к нему и дотрагиваюсь своими дрожащими пальцами до его руки, с силой сжимающей полотенце. Едва касаюсь. Поднимаю глаза на Дугласа, а он смотрит на меня так, словно я хочу разрушить его. Как будто я для него – пугающее обстоятельство. Но и он для меня такое же.

– Тьяго, ты не должен позволять людям обманывать тебя. И надежду никому не давай. Никогда. Никто этого не заслужил. Ты не осознаёшь, что тебя может ждать. А я…

Молча утыкаюсь головой в его плечо, вдыхая аромат одеколона и его кожи. Дыхание Дугласа нарушается.

– Я так устал… я могу остаться с тобой сегодня? Я боюсь выходить отсюда. Пожалуйста, одна ночь… я буду спать в другой комнате, и ты меня не заметишь.

– Тьяго…

– Обними меня. Пусть я идиот или ещё хуже… но я… это сложно объяснить. С тобой мне не страшно, хотя я боюсь тебя… силы твоей боюсь. Дуглас, обними меня, как будто ты заслуживаешь надежду, – шепчу, потираясь носом о его шею. Боже, я такой придурок. Из одного пекла в другое. И я не могу сейчас прекратить умолять о тепле его кожи. Мне хорошо и спокойно рядом с Дугласом после всего пережитого. Мне не больно. Впервые за долгое время мне не больно.

– Тьяго. – Дуглас запускает пальцы в мои волосы и притягивает ближе к себе.

Мы так и сидим на полу. Дуглас обнимает меня, гладит по спине, волосам и мягко целует в макушку. Уже давно я не чувствовал себя настолько хорошо рядом с мужчиной. На самом деле я никогда себя так не чувствовал. Может быть, я умру от его руки. Но есть ещё одна вероятность – Дуглас другой, и он, действительно, вылечит мои страхи.

Глава 26

У меня так много было ночей, о которых я предпочёл бы забыть, что уже перестал запоминать их, как нечто важное. Всё изменилось с появлением Дугласа в моей жизни. Каждую минуту, проведённую рядом с ним, я помню ярко. Многое было плохим, подавляющим и очень болезненным, но были и редкие сигналы о симпатии ко мне, которые я не смог заметить из-за постоянного страха признать свои чувства.