Свободный

Я чувствую сильное тело рядом с собой. Дуглас. Непроизвольно улыбаюсь, ещё сонный, наслаждаясь, как он медленно массирует кожу моей головы.

– Это приятно. Не думал, что когда-нибудь скажу это тебе. Но ты умеешь делать приятное, Дуглас, – шепчу и, открывая глаза, улыбаюсь ему. Сразу же кривлюсь от неприятной натянутости в уголке губ, как и от пульсации в челюсти.

– Больно?

– Переживу. Это капля в океане, и уже утро. Утро меня успокаивает, и ты тоже. – Переворачиваюсь на спину и зеваю, переживая очередную боль в ранах на лице.

Не помню, как мы добрались до спальни Дугласа, и как я оказался в одних трусах. Он – тоже. Помню только то, что мы сидели, прижавшись друг к другу и молчали. Наверное, я заснул от стресса прямо на Дугласе. И это так мило, что он перетащил меня сюда. В господскую спальню. Жутко от этого даже в мыслях.

Сажусь на кровати и обхватываю колени руками.

– Хочешь всё обсудить? – интересуется Дуглас, придвигаясь ко мне.

– Не знаю. Всё очень странно. Ты и я. – Пожимая плечами, поворачиваюсь к нему. Приподнимает уголок губ в насмешке. Задница он всё-таки. Но мне нравится в нём это отрицание происходящего и принятие всего слишком быстро. Дуглас заранее всё знал и спланировал, а я только узнаю обо всём, впрочем, как и его тоже с другой стороны. Мне предстоит решить для себя, смогу ли я вновь довериться или же испугаюсь.

– Ты можешь переехать обратно в свою комнату, Тьяго. Я не собираюсь настаивать на чём-то большем, если ты об этом волнуешься. Ты пришёл ко мне и попросил о помощи после всего, что я сделал. Я помогу тебе и разберусь с Орландо Вейзом.

По моей спине проходит холодок.

– Я не помню, чтобы назвал тебе его полное имя.

– Ты и не называл. – Дуглас поднимается с кровати, и я откровенно пялюсь на его подкаченное тело и задницу, направляющуюся к стулу, на котором висят спортивные штаны.

– Тогда как ты узнал?

– Всё просто, Тьяго. Когда ты сбежал от меня, то я стал анализировать твоё поведение. Я начал делать это уже довольно давно, чтобы понять, почему ты так резко меняешься. То смотришь на меня, словно, действительно, хочешь быть со мной. А затем твой взгляд наполняется эмоциями неприятного отторжения меня. Дело стопорилось. Я не понимал, где искать причины. После твоего побега я понял. В прошлом. И не в Колумбии, а где-то очень близко. Я поднял свои связи и попросил людей найти всех, с кем тебя видели за последние десять лет. Конечно, найти всех не удалось, но был один-единственный постоянный партнёр в твоей жизни. И именно он месяц назад вышел из тюрьмы на условный срок за хорошее поведение. Орландо Вейз. Мне пришли данные утром, пока ты спал. Но они были уже не нужны мне. Теперь я должен сделать всё так, чтобы он всегда держался подальше от тебя. Я это сделаю, как и обещал.

– А что потом? Что ты потребуешь у меня за это? – тихо спрашиваю его.

Дуглас шумно вздыхает и передёргивает плечами.

– Скажи.

– Ничего. Ты свободен, Тьяго. От меня тоже. Пусть это будет моим прощальным подарком тебе. Тебе решать…

– Подожди, – вскакиваю с кровати и направляюсь за Дугласом в столовую.

– Как так? Ты охотился за мной. Будем говорить обо всём так, как оно было. Не злись. Но ты охотился за мной, Дуглас. Ты поймал меня. Ты хочешь меня в своей постели. И ты, вероятно, большую часть времени доминируешь, предпочитая брать грубо всех своих партнёров. Нет, это не насилие, я понимаю, хотя точно не разобрался ещё. Опустим эти объяснения, но как так, Дуглас? То есть я тебе больше неинтересен. И выброси эти чёртовы блинчики в помойку! Они уже давно испортились, – выхватываю из его рук тарелку с панкейками, которые я готовил, кажется, сотню лет назад и сам швыряю всё это в ведро под раковиной.

– Тарелка была дизайнерской, – спокойно замечает Дуглас.

– Плевать. Куплю тебе новую миску. Хочу знать, я тебе больше неинтересен? – Перекрываю ему путь к холодильнику.

– Тьяго, я вчера достаточно услышал, чтобы запретить себе думать о тебе. Я не тот человек, который сможет убедить тебя, что люди стоят надежды на что-то лучшее. Это дерьмо, понимаешь? Никто ничего не достоин. Надо только брать от них всё, что они могут дать, а потом уходить. Я дам тебе то, что могу. Ты возьмёшь и пойдёшь дальше. Не важно, что будет со мной. Важнее, что ты сможешь двигаться дальше без страха очередного насилия. Теперь я могу хотя бы что-то поесть? Уже три часа дня. Ты проспал всё, что было возможно, и я вместе с тобой.

Отхожу от холодильника, пропуская его к нему. Что за чушь? Дуглас так просто не сдаётся. Это не в его правилах. И разве не это может доказать то, что этот мужчина другой, а не тот, кто вечно орёт и лупит всех вокруг, если ему что-то не нравится? Именно таким его выставил Кензо и посеял во мне гадкие уродливые семена сомнений.

– У тебя скорлупа упала в миску. Она будет скрипеть на зубах, и это не самое приятное, что может быть сейчас. Ты разозлишься сильнее и поранишься, – говорю, наблюдая за тем, как неумело Дуглас пытается приготовить себе скрэмбл.