Свободный охотник

Теперь перед Гордеевым стояла задача отыскать физиономии данных субъектов среди нескольких тысяч фотографий. Причем не просто найти, а с учетом поправки на возраст. Станислав узнал Цесарича на снимке пятнадцатилетней давности. А кто даст гарантию, что остальные гости не скрываются, как и он, от правосудия и на старых фото эти мужи выглядят намного моложе, чем в настоящее время.

Фототеку Стасу скинула по электронной почте Натали. Ее уже к исходу первого дня вызвал к себе Джинн – генерал Веклемишев. Где они находятся, ни Гордеев, ни Маша не знали. Натали только сообщила, что они совместно с французскими и немецкими коллегами допрашивают задержанных в учебных центрах «Синдиката» боевиков. В подробности она не вдавалась, да и Стас не любопытствовал, потому что знал, что, когда будет нужно, его введут в курс дела. Изготовленные фотороботы Гордеев переслал Натали по ее просьбе.

К исходу четвертого дня Станислав отыскал среди тысяч лиц фототеки три десятка относительно схожих с составленными портретами альпийских гостей. Распечатав изображения на принтере, он неоднократно перекладывал их, сортировал, переворачивал, в результате чего еще с пяток фото отсеялось.

Большего Стас добиться не смог. Глаза устали от постоянного напряжения, в сознании постоянно мелькали лица со снимков, а голова начала тупо ныть, предполагая в скором будущем серьезно разболеться. Он отложил фотографии и, достав из холодильника бутылку пива, уселся в кресле у двери на веранду.

Просидев бездумно минут десять, Станислав потихоньку стал приходить в себя. Снаружи послышался топот и негромкие утробные возгласы. Данные звуки свидетельствовали, что Маша вышла на вечерний моцион. Этим красочным зрелищем, в виду отсутствия иных развлечений, стоило полюбоваться. Подхватив пиво, Гордеев отправился на веранду.

Справа на небольшой лужайке посреди сада на подстриженном газоне активно разминалась его соседка. Работала Маша грамотно, и движения ее были отточены, хотя не сказать, что выглядели они изящно. Совсем не 90–60—90, а где-то примерно 120–100—120 размеров ее прелестей уводили старания дамы из класса боевых искусств в разряд пародий. Если учесть, что и лицо ее было заклеено-переклеено полосками пластыря, между которыми виднелись фиолетовые пятна застаревших синяков, то картина действительно была уморительная.

Машин «танец журавля», кстати, классически исполненный, едва не вызвал у Стаса взрыв гомерического хохота. Сдержавшись от смеха, он тут же мысленно переименовал упражнение в исполнении соседки в «танец беременного слоника» и приветственно-одобряюще махнул ей бутылкой пива.

– Присоединяйся, Гордеев! – крикнула ему Маша. – Разомни косточки, а то за компьютером совсем заплесневел. А мне как раз спарринг-партнер нужен.

– Я не самоубийца и даже не мазохист, – тут же открестился от возможной совместной деятельности Станислав. – Еще не пришел в себя от последнего с вами, мадам, общения.

– Слабак! – презрительно констатировала Маша. – Все вы, мужики…

Она не договорила, а неожиданно, без какой-либо подготовки, резко ушла на закрутку и в прыжке мощно исполнила двойной маваси-гери. Гордеев отметил, что прием выполнен чисто, придраться было не к чему. Пожалуй, Маша работала даже лучше Эмили-Десанки, хотя и проходила по другой весовой категории.

Память услужливо выдала их нешуточные схватки в гараже на вилле под Барселоной. А потом почему-то в сознании всплыло совсем уже забытое видение неравного боя Анны Анчар со своими телохранителями на стоянке у кафе на окраине Одинцова. Именно с этого эпизода следует вести отсчет долгого и трагического пути Станислава Гордеева в «Синдикат» и службы в этой поганой организации. По вине и стараниями отца девушки, бывшего генерала КГБ Анчара, и начальника службы его безопасности Белявского он по самую макушку завяз в гнилом болоте и едва из него выбрался.

Стоило признать, что Анна Анчар по сравнению с Десанкой и большой Машей была дилетанткой. Ее «фул-контакт» годился только для спортзала, но никак не для настоящего, не на жизнь, а на смерть боя. Но прыгала она, конечно, классно и ее хлесткие «гери» отлично смотрелись вкупе с точеной фигуркой. Правда, если бы не подоспел Стас, телохранители папаши без особого труда затолкали бы вздорную девицу в машину.

А Гордеев тогда двоих секьюрити уложил, не выпуская из рук бутылку пива, а третьего, когда тот попытался выхватить из наплечной кобуры «Глок», вырубил бутылкой, метнув ее и угодив донышком болезному точно в лоб с расстояния десяти шагов. Да что вспоминать…

Стас поднес ко рту бутылку с пивом и замер. Его будто парализовало. Лицо парня, которому он засветил тарой промеж глаз… Он его после того инцидента в Одинцове лишь однажды мельком наблюдал среди других телохранителей генерала Анчара. Однажды ли?! А ведь секьюрити последнего гостя в Альпах, кого он не смог разглядеть, именно этот парень. Может, Стас ошибается? Да какая там ошибка! Точно он. Надо воссоздать в памяти тот эпизод.