Свободный Волк

Кстати, у принцессы потом родился вполне нормальный мальчик! Очень жаль, а то еще чего-нибудь бы отчудили. Представьте, что бы было, возьмись за дело обычные специалисты! Измучили бы ее, бедняжку, испортили бы ей всю жизнь. А тут все довольны и, к тому же, явное общественное благо! Я, братцы, думаю, что двигателем прогресса вообще является не что иное, как человеческий дефект. И грандиознейшим изобретением считаю не что иное, как пиар. А самые блестящие идеи родит больная голова! Или лучше так: все изобретатели – безумцы!

ГЛАВА 6

– Ну, какие впечатления? – спросил у Вендрикса Мосик.

Они уже неделю ехали по земле Аффары, минуя городки и поселения, пустынные места, оазисы, обширные поля пшеницы, заросли ореховых деревьев, загородные виллы. Все было тихо, мирно, безмятежно.

– Не знаю, – пожал плечами Вендрикс. – Не могу понять, что с ними. Я нигде не ощущаю страха, но не ощущаю и эмоциональных вспышек. За нами никто не следит. Я полагаю, если мы не сойдемся поближе с местным населением, то рискуем так ничего и не понять.

– А вот это как раз и не желательно. – возразил Галлах. – Незачем нам привлекать к себе внимание.

Путники приблизились к оазису, представлявшему собой участок плодородной почвы, потерявшийся среди барханов. Сплошь поросший невысокой, но густой травой, с обязательными пальмами, стоящими живописными группами. Такое впечатление, словно кто-то старательно ухаживал за ним. На земле не видно не только следов присутствия людей, но и отмерших и опавших пальмовых ветвей, чешуек коры, всего растительного мусора, который должен быть здесь. Но его не было. В центре оазиса, как всегда, находился каменный колодец, в котором далеко внизу плескалась холодная вода. На краю колодца привязано ведро. Рядом располагались каменные корытца. В них было сухо.

– Зачем корытца? – спросил Вендрикс Юсс у Мосика.

– Не знаю, – удивленно ответил тот. – Может, для скота? Только я нигде не вижу помета.

Путешественники расположились на ночь неподалеку от колодца. До захода солнца неторопливо коротали время. Аффара была странной, непонятной им страной. Но, нельзя оспаривать, она их странно очаровывала. Вот и этот чистенький оазис, словно чей-то домашний садик, вызывал немало удивления. Они лежали на плащах, наслаждаясь тенью пальм, и разглядывая призрачные дали. Ночью тигры уйдут на свою охоту, а Мосик, как всегда останется один. Где-то снова будут выть гиены, курлыкать невидимые птицы, шуршать ящерицы. И будет молча роиться мошкара, от которой едва спасают плотные плащи. Утром тигры принесут мясо и продолжат пир на сей раз в обществе Мосика, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Тигры не любят жареное мясо, но будут есть ради него. Потом они зароют в песках все остатки пиршества, чтобы не разрушать ухоженности места, и уйдут. После них придут другие путники и тоже, наверно, будут беречь оазис в чистоте. Так, пожалуй, все тут и происходит. Сеяллас сумела навести в своей стране образцовый порядок, которому все подчиняются беспрекословно.

Мозгляк мирно хрустел овсом, который Мосик предусмотрительно запасал в дорогу в каждом селении, через которое они проходили. В людном месте тигры обращались в людей и надевали свои одежды, которые вез их спутник в мешке. А в дороге снова превращались в лошадей, чтобы двигаться быстрее.

– Мы пойдем. – Вендрикс сказал это по возможности спокойнее, но глаза его уже зажглись предвкушением охоты.

Галлах легко поднялся с плаща. Мосик ощущал от них то возбуждение, которое предшествовало охоте. Он даже позавидовал.

Они разделись и превратились в красных тигров, массивных и тяжелых царственных зверей. Непонятно было, как эта масса могла сжиматься до размеров человека, хотя и крупного. Две усатые морды повернулись к Мосику и потешно сморщились. Они не могут говорить, но эта гримаса говорила Мосику: все в порядке, человек, мы помним, что ты наш друг.

Тигры одновременно красиво развернулись и заиграли. Мосик не различал, кто из них Вендрикс, а кто – Галлах. Немного попрыгав, чтобы размять тела, уставшие от человеческой ограниченности движений, иббы заскользили красными призраками по розовым пескам пустыни. Закатный свет заливал барханы, покрывая светлые пески словно медово-розовым шелковым покрывалом. Восточные склоны песчаных гор пропадали в глубокой фиолетовой тени. Задувал легкий теплый ветер, принося с собою запахи далекого жилища. Нежно шелестели ветви пальм, разгоняя разгоряченный от дневного зноя воздух. Затрещали невидимые цикады.

Мосик остался один. Он не хотел спать. В Аффаре вообще мало желаешь сна. Он полулежал, склоня голову к плечу, и смотрел на юг, где ночь была особенно темна. Редкий в его жизни момент спокойствия словно околдовал своей зыбкой безмятежностью. Он не шевелился и наслаждался ветерком.

Внезапно его привлек негромкий звук. Неподалеку возникла из темной травы, освещаемой огромной луной, острая мордочка пустынной лисы. Зверь принюхивался. Он явно заметил человека и колебался. Раздалось негромкое повизгивание. «Лиса с детишками!» – догадался Мосик. – «Интересно, что им надо?»