Свободу медведям

— Какой гоночный? — спросил Вратно.

— Гоночный «Гран-при 39», — усмехнулся Ват, близко составив ноги и едва не теряя равновесия; его руки то сходились, то расходились за его спиной.

— Который оказался слишком тяжелым? — спросил Вратно.

— Я могу облегчить его, — сказал Ват. — Разумеется, мне пришлось навесить на него оснащение, чтобы все думали, будто это такая же рабочая лошадка, как и остальные. Но время от времени я снимаю с него лишнее для пробежек. Понимаешь, все лишнее: подставку, ящик с инструментами, багажник, радио и мешок с разным барахлом за сиденьем… Мне пришлось придать ему походный вид, но это все тот же гоночный мотоцикл «Гран-при 39», объемом 500 кубических сантиметров.

Мой отец недоверчиво вернулся обратно к двери.

— Но это же дубликат, да? — сказал он. — Дубликат со сдвоенным расточенным цилиндром с верхним наддувом? С усиленной рамой и двойным поршнем задней подвески с ограничителем?

— Хочешь посмотреть, а? — спросил Ват и покраснел.

Да, под брезентом оказался гоночный мотоцикл, замаскированный под мотоцикл военного образца, покрытый камуфляжной краской, немного темнее других из-за черных слоев эмали под ней.

— Сколько он выжимает? — спросил Вратно.

— Пришпорь его, и он выдаст сто пятьдесят, — сказал Ват. — Его вес все еще четыреста восемьдесят шесть, но часть из этого — горючее. Он сбрасывает его — вес остается ниже четырех сотен, когда опорожняется бак.

— В естественных условиях? — спросил Вратно, демонстративно постукивая по передку, как если бы он был в этом деле докой.

— О, немного сыроват, — сказал Ват. — Возможно, жестковат руль, но мощность никогда не подведет.

— Могу себе представить, — обронил Вратно, и Готтлиб Ват посмотрел на флажки, торчащие скрещенными за ухом моего отца. Затем послал одного из мальчишек за шлемом.

— Кажется, тебя зовут Явотник? — спросил он.

— Вратно. Вратно Явотник.

— Ну что ж, Вратно, а что касается твоих страхов…

— Самое трудное — преодолеть их, Ват.

— Я думаю, Вратно, — сказал Готтлиб, — что хорошие водители должны уметь побороть свой страх.

— Как, Ват?

— Притворись, будто ты боишься другого, парень. Притворись, будто ты испытываешь страх оттого, что только начал учиться водить.

— Притвориться? — удивился Вратно.

— Это не трудно, — сказал Ват. — Ты должен притвориться, будто до этого никогда раньше не водил мотоцикл.

— Ну, это не так уж и трудно, — согласился Вратно, наблюдая, как Готтлиб Ват сгибает колени, разминая застывшие члены перед тем, как усесться на этого монстра — гоночный «Гран-при 39».

Если быть неосторожным с рукоятью зажигания, то стартер может довольно сильно ударить тебя по ноге, выбив при этом голеностопный или даже коленный сустав, от удара по бедренной кости боль отзовется даже в легких.

По крайней мере, так заявил Готтлиб Ват, хозяин и секретный обладатель гоночного мотоцикла «Гран-при 39», которому было так же плевать на политику, как и моему отцу, и который так же ничего не слышал об Иосипе Броз Тито.

Одиннадцатое наблюдение в зоопарке: Вторник, 6 июня 1967 @ 4.15 утра

Я не представлял, что О. Шратт мог делать с ними. Я по-прежнему слышал их — весь зоопарк слышал. Время от времени дверь внезапно распахивалась вместе с ужасной животной музыкой и так же неожиданно закрывалась, приглушая крики.

Я мог только догадываться: О. Шратт избивал их, одного за другим.

Это было явное истязание. Как только крик набирал силу, весь зоопарк отвечал ему. Обезьяны ворчали, Большие Кошки рычали, Смешанные Водоплавающие Птицы взлетали и садились; медведи нервно расхаживали; тень самца серого большого кенгуру сердито боксировала; еле слышимые обитатели Жилища Рептилий, гигантские змеи, сплетались в клубки и расплетались снова. Казалось, все как один с гневом оплакивают несчастных, освещенных инфракрасными лучами.

Я мог только догадываться: О. Шратт домогается то одного, то другого.

Непосредственно за моим убежищем находилось стадо Животных Смешанной Классификации, они сбились в кучу, замышляя тайный заговор. Я мог догадываться, о чем они говорили, покусывая друг друга за уши своими странными, травоядными зубами: «О. Шратт взялся за свое снова. Вы слышали последний крик? Это бранникская гигантская крыса. Как будто с нее сдирают кожу».

О, зоопарк полнился слухами!

Немного погодя я выполз из своего убежища в пустынный Биргартен, чтобы перекинуться парой слов с медведями. Они все пришли в возбуждение. А больше всех — Знаменитый Азиатский Черный Медведь, с ревом вскочивший на дыбы и яростно набросившийся на клетку, когда я стремглав промчался мимо. Я видел его лохматые лапы, все еще пытающиеся схватить меня, когда я был уже далеко от него. Наверное, Азиатский Черный Медведь подумал о своем захватчике Хинли Гоуче — это дьявольские шутки О. Шратта напоминали ему о захватчике и обманщике Хинли Гоуче. По всей видимости, все люди представлялись наводящему ужас Азиатскому Черному Медведю Хинли Гоучами — особенно О. Шратт.