Сводные

– Как ты узнала про Машу?

Ошарашено распахиваю глаза и смотрю в его – он ждет ответа и ложь почувствует сразу.

– На вечеринке у Захара, – шепчу, складывая руки перед собой. – Я случайно, честно. Просто пошла за тобой, хотела поговорить. Я не специально.

– Лжешь.

– Нет! – срываюсь на крик, но вижу, как Яр меняется в лице и требует вести себя тише.

Судорожно сглатываю комок и быстро киваю, понимая, что не стоит привлекать к нашим разборкам родителей. Им вообще не стоит знать, что между нами происходит.

– Я увидела, как ты с кем-то говорил по телефону, и пошла за тобой, – признаюсь, ощущая, как щеки запылали от смущения. – Я не хотела подслушивать, но так вышло.

Яр громко выдыхает, скрещивая свои руки на груди. Будто зеркалит мой защитный жест, вот только ему не нужно защищаться. Сейчас он нападает, а я отбиваюсь. Сражаюсь и хочу пережить эту ночь. Просто пережить дни, пока мы вместе. Пока всё ещё вместе.

– И что ты услышала?

– Ничего, – бормочу, опуская глаза и рассматривая свои обнаженные ноги. – Только имя и обрывки фраз.

– Уверена?

– Да! – шиплю сквозь зубы. – Я не хотела говорить, но сорвалось с языка, когда Марина сказала, что ты с кем-то общался, поэтому задерживаешься.

– Я разговаривал с другом, – отрезает он. – А про нее забудь.

Яр переходит на угрожающий тон, вынуждая меня отпрянуть и испуганно сжаться. Я и так дрожу под его напором, под словами, которые хлещут как прутья. Мне больно. Разве он не понимает, как мне больно! Я тоже хочу слышать его спокойный голос, которым он общается с матерью или моим отцом, его шутливый тон для друзей. Но все что достается мне, так слова-пощечины.

– И вообще, Арин, неужели у твоего отца закончились деньги?

Его вопрос заставляет меня изумленно изогнуть брови и впиться взглядом в лицо, полное презрения. Нет, не к моему отцу. Ко мне.

– Что? – выдыхаю в тот же момент, когда он продолжает говорить.

– У тебя нормальной одежды нет? Одеваешься как шлюха. – Переводит взгляд на мои обнаженные ноги, очерчивает каждый изгиб, и возвращается к моему лицу, залитому алой краской гнева. – Разве в таком виде нужно общаться с «братом»? – надменно бросает он, акцентируя внимание на последнем слове.

«Брат». Отвратительно! Он никогда не воспринимал меня как сестру, как часть семьи, в которую его приняли, а сейчас еще смеет учить меня?!

– Убирайся, – рычу сквозь зубы, теряя себя в хаосе, который то и дело поглощает меня, разрушая границы. Я срываюсь и дергаюсь вперед, толкая его в грудь. – Убирайся прочь из моей комнаты! Трогать меня, целовать и даже шлепать ты не стеснялся. Совать свой член мне в рот тоже! – я не кричу, но голос сорван и хрипит. – Ты, кажется, все забыл, «братец»! Тебе напомнить, как ты отлизывал мне? А? Напомнить?!

Упираюсь ладонями в его грудь, встречаясь с каменным сопротивлением. Но думать о том, как одолеть того, кто физически тебя сильнее нет времени. Злость захлестывает меня, хоронит под уничтожающей волной. И все мои светлые чувства, так тщательно взращиваемые несколько лет и тайно хранимые, разрушаются. Разрывают на части, бьются на осколки.

Мне слишком больно. Глаза заполняются слезами-градинами, падающими по пылающим щекам.

Яр молчит. Молчит долго, пока я осыпаю его проклятиями и напоминаю о том, кто вел себя не лучше, чем я «шлюха». Напоминаю в подробностях.

– Вспомнил? – рваный выдох перемешивается с хриплым голосом.

– Ты сама пришла. Каждый чертов раз, – чеканит он, но не успевает договорить.

Звонкая пощечина, в которую я вкладываю всю силу, полосует его щеку. С глухим треском на пол летят его очки. В немом отчаянии я теряю всё.

– Арина…

– Яр, я… Я не хотела…– всхлипнув, произношу и отступаю. Бить его не планировала, он же понимает это? Да, сорвалась, да и он хорош. Но… Но мне так страшно сейчас.

Ярослав не слушает моего сбитого дыхания или шевелящихся губ, с которых срывается мольба просто уйти и забыть. Он делает еще один шаг вперед, который окончательно стирает границу между нами. Левая рука взмывает вверх, и я закрываю глаза. Око за око, пощечина за пощечину. Но вместо удара, который я уже ощутила благодаря фантазии, его ладонь опускается на мое плечо. Пальцы сжимают ткань майки, натягивают и рвут тонкую лямку.

Ахаю, открывая глаза и наблюдая за происходящим будто со стороны. Ткань рвется на кусочки, а кожа под его ладонью начинает гореть. Он впивается пальцами в плечо и притягивает к себе. Я врезаюсь в его грудь и шумно выдыхаю.

– Ты доигралась, Арина, – рычит он и стирает окончательно грани, за которые я все еще цепляюсь.

Его губы размыкают мои. Властно, яростно и жестко. Никакой романтики. Никакой нежности я не чувствую. Лишь боль и желание крушить. Уничтожать. Поглощать. И я пытаюсь подстроиться под его потребности. Наверное, я ненормальная, но мне нравится то, как он целует. Будто в последний раз. Хотя… Так и будет. Это наказание для меня.

Вот видишь, Арина Николаевна, ты же хотела получить Ярослава. Так получай. Принимай все, что он даст.

И я принимаю, выдыхая в его губы сдавленный стон.