Сводные

Элвин… Ехидный, психованный, недовольный красавчик-мажор, самый популярный парень в школе. И надежный, ласковый, понимающий, близкий, родной. Самый лучший. Мой!

Мой!

Меня тянуло к нему так, что хотелось выпрыгнуть из дурацкого такси и пешком помчаться обратно. Чтобы быть рядом с ним, вдыхать его запах, запах чистой мужской кожи и горьковатого терпкого парфюма. Чтобы тонуть в синих-синих глазах, и обмирать от восторга, видя, как они темнеют… из-за меня. Чтобы целоваться перед телевизором, не особо понимая, что по нему показывают, потому что нет ничего важнее в тот момент, чем его руки, его губы, его дыхание и хриплый шепот, от которого все сладко сворачивается внутри, растекается лихорадочным жаром, а из груди рвется томный стон. И хочется чего-то большего, необыкновенного, что может дать только он, он, и больше никто на свете. Того, что уже случилось этой ночью. И случится еще, потому что иначе нельзя, невозможно, немыслимо. И этого мне точно никто не сможет запретить.

Глава 20

– Наконец-то мы дома! – преувеличенно бодро воскликнула мама.

Я вышла из такси и огляделась. Ничего не дрогнуло внутри. А ведь я так рвалась сюда первое время жизни в столице. А теперь… Маленький дом, покатая крыша, небольшие окна, два этажа, внизу гостиная с кухней, вверху три комнаты. Белый заборчик, площадка для барбекю, – куда ж без нее! – пара чахлых кустов, посаженных мамой в приступе ландшафтно-дизайнерского рвения и брошенных на произвол судьбы сразу, как только приступ закончился. В общем, дом как дом, ничего особенного, один среди кучи точно таких же по обе стороны улицы.

Мама всё порывалась выставить его на продажу, но до этого не доходили руки. Вечеринки, шопинг, приёмы, светская жизнь – разумеется, всё это занимало массу времени. А дом, ну куда он денется?

– Боже, вот всё-таки есть у меня интуиция! Как подумаю, что было бы сейчас, если бы дом продали? Куда бы мы вернулись? – пропыхтела мама, вкатывая по ступенькам крыльца свой чемодан.

Я усмехнулась про себя. Мама никогда не была практичной, но всегда хотела казаться такой.

К примеру, купив совершенно невероятное количество рыбы по акции, «практичная» мама ужасно гордилась собой – ровно до того момента, когда поняла, что столько рыбы просто не войдёт в наш маленький морозильник. Я помню, как мы неделю питались рыбным супом, рыбным филе и даже на гарнир было тоже что-то из рыбы. Часть удалось раздать соседям, а часть просто испортилась.

Так и с этим домом: уверена, она просто забыла о нём. А теперь оказалось, что это так кстати и у нее «интуиция».

На самом деле, конечно же, некстати. Если бы дом успели продать, мама осталась бы у Кевина ещё на несколько дней «пока что-нибудь не решится», а там, возможно, они и помирились бы. Я, хоть убей, никак не могла поверить в историю про Кевина и официантку.

Я перешагнула через порог и застыла. Зависла на пару секунд. Я не узнавала наш дом.

Внутри было тихо, чуть сыро и чисто: за небольшие деньги соседка присматривала за порядком. Вот только гостиная словно сжалась, усохла. Она казалась ужасно маленькой. И лестница наверх. И кухня… Да все казалось ужасно маленьким и тесным после огромного особняка, в котором мы провели последние месяцы. Маленьким, тесным, сиротливым и странно чужим.

А все потому, что дом – это там где тебе хорошо. А все остальное – просто стены и точка на карте.

– Я схожу в супермаркет, – весело объявила мама, – и куплю нам что-нибудь на ужин. А ты пока разложи вещи.

– Может, тебе помочь? – спросила я.

Она явно была не в себе, и отпускать её одну не хотелось.

– Ты считаешь, что я даже с этим не справлюсь? – взвилась вдруг мама на пустом месте.

– Конечно, справишься, – примирительно заговорила я. – Просто предложила помочь.

– Займись своими делами, – огрызнулась она и, хлопнув дверью, ушла за покупками.

Ну и кто из нас тут неуравновешенный подросток? Впрочем, я была даже рада, что осталась одна. Бросила баул с вещами на скрипнувший диван, плюхнулась рядом, достала телефон из сумочки и быстро написала Элвину: «Как там у вас дела? Что вообще случилось? Ты хоть что-нибудь понимаешь? Я – нет».

Тут же пришёл ответ: «Никто ничего не понимает. Отец клянётся, что даже не заметил никакой официантки».

«И что теперь будет?»

«Я что-нибудь придумаю, не волнуйся. В конце концов, не может же она злиться вечно».

Мне это не понравилось. Значит, всё, что он придумает, – это просто сидеть и ждать, пока мама перестанет злиться? Так себе план.

Я сначала не хотела отвечать, а потом всё-таки ответила: «Рада, что для тебя не проблема жить без меня какую-то там вечность».

Отправила – и тут же пожалела. Это было нечестно. Ехидно, саркастично и нечестно. Элвин так же растерян, как и я. Да никто сейчас не знает, что делать. С каких это пор я начала предъявлять к нему требования, как к супергерою? Он расправит плащ супермена, прилетит сюда по воздуху и выкрадет меня?

Чушь.

Я уже собиралась извиняться, когда пришло сообщение: «Ни о чём не волнуйся. Я люблю тебя».