Сводные. Я не отпущу тебя

Вспыхиваю от этой усмешки, почему-то напоминающей о том, что так называемый братец сегодня застукал меня не в самый удачный момент. Теперь я, конечно, переоделась, в куда более закрытом виде перед ним. Широкие штаны и футболка. Но от этого совсем не легче, тем более что взгляд Макса неспешно скользит по моей фигуре и становится насмешливым. Братец явно обращает внимание, что я теперь выгляжу иначе.

— Ты не спишь, — решаю наконец заговорить.

То ли от долгого молчания, то ли от непонятной атмосферы между нами мой голос звучит хрипловато.

— Как видишь, — безучастно подтверждает Макс.

Я не должна спрашивать. Мне вроде как наплевать, я тут не за этим. Но само собой вдруг вырывается:

— Почему тогда не открыл?

Ведь он слышал мой стук. Никаких наушников или чего-то ещё, способного его настолько отвлечь, рядом не видно.

— Понял, что это ты. Стало интересно, осмелишься ли зайти.

Его ответ вроде как не звучит издевательски, всё так же отстранённо, но я поджимаю губы. Приходится отвести взгляд, чтобы собраться. Не знаю, издевается Макс или непонятно зачем испытывает меня, но становится как-то даже обидно. Тоже мне экспериментатор. Что ещё ему интересно?

— Я слышала, что папа устраивает завтра вечеринку в своём клубе в честь твоего возвращения, — выпаливаю, решив сразу перейти к делу. В предисловиях всё равно нет смысла. — Можно, я пойду на неё?

Макс иронически кривит губы. Подозреваю, что он обо мне думает — то я легкомысленно верчусь у зеркала, не желая работать, то рвусь в клуб на тусовку. Но наплевать. Мне нет дела до этого человека и его мнения, а скоро он вообще уедет. Ведь собирается?

— Иди, — пауза не длится долго. И я даже не получаю никаких язвительных комментариев по поводу моей просьбы.

Вздыхаю. Мне ведь не столько его разрешение нужно — при желании и так попаду на вечер с помощью папы. Но хочется быть уверенной, что Макс не выкинет что-то, не проявит недовольство от моего присутствия, не потреплет нервы отцу, который старался ради сына…

— В смысле, ты не против? — уточняю, не зная, как получить от братца гарантии, что наше незримое противостояние не станет реальным в этот вечер.

Когда мы были маленькими, Макс не то чтобы задевал меня напрямую. Иногда отбирал у меня вкусняшки, отстранялся от меня в школе, всячески давал понять, что не друг. Но серьёзной опасности я от него не чувствовала даже после его скандала с моей мамой.

Но почему-то чувствую сейчас. В этой усмешке, в блеске, который определённо добавляет враждебному взгляду что-то ещё, тревожащее меня…

— В смысле, мне пофиг, — небрежно отзывается Макс.

Вздыхаю. Разговор получается совсем уж непродуктивным, но останавливаться на этом нельзя.

— И не будет никаких происшествий? — с нажимом спрашиваю, уже не беспокоясь о тактичности.

Гораздо важнее расставить точки и получить прямой ответ.

Конечно, Макс улавливает, о чём я. Сердце в груди неожиданно подскакивает, когда он поднимается с места и неторопливыми шагами сокращает расстояние между нами.

— Ты боишься меня, сестрёнка? — вкрадчиво спрашивает, остановившись почти совсем рядом.

Настолько, что меня невольно обволакивает его присутствием и никак не получается отвлечься от того, что Макс наполовину обнажён. Жар стремительно окутывает всё тело, но я старательно держусь.

— А должна? — облизнув пересохшие губы, осмеливаюсь уточнить.

Ведь нельзя уходить без ответа. Папе не стоит волноваться.

Макс криво ухмыляется моей настойчивости, но серьёзнеет.

— Да мне пофиг на эту тусовку. Согласился только ради отца. Там в основном будут те, кого я не звал, так что пойдёшь ты или нет, непринципиально. Лезть не буду. Ни в каком из смыслов, — всё это, включая и последнее недвусмысленное предложение, он говорит почти бесцветно. Вот только на тех самых заключительных словах провокационно окидывает меня взглядом с головы до ног.

От этого я почему-то не могу справиться с не к месту охватившим смущением. Неловко топчусь на месте, собираясь что-то ещё сказать, но в итоге решив, что не стоит. И даже неважно, почему уже второй раз за день взгляд Макса меня странно волнует.

— Хорошо, спасибо, — пытаюсь говорить в тон ему, без лишней дрожи в голосе. Тут же разворачиваюсь. — Спокойной ночи.

Ответа не слышу, да и не хочу. Мне гораздо важнее, что хоть какую-то уверенность в отсутствии происшествий завтра я получаю.

Можно было, конечно, так и сказать Максу, что у его отца рак в серьёзной стадии. Что нервничать в его состоянии противопоказано. Что хоть он и храбрится, занимаясь делами, бывают моменты, когда прикован к постели и не может совсем ничего. Именно поэтому я не поступаю в Москву и не работаю — чтобы всегда оставаться начеку и страховать. Он уже давно на таблетках и переживал несколько операций. От сиделок отказывается, всё хочет делать сам, но бывают моменты полной беспомощности.