Сводный босс

Матрёшка деловито оглядывается по сторонам и загадочно вздыхает.

— Зал почти пустой.

— Ты это о чём?

Приподнимаю брови и мгновенно затыкаюсь, потому что тёплая ладошка ложится на мою ширинку и начинает расстёгивать молнию.

— Прошу, скажи, что это то, о чём я подумал, — бормочу, воздевая глаза к потолку.

— А о чём ты подумал? — вкрадчиво воркует матрёшка, обхватывая рукой возбуждённого младшего.

— О том, что моя девушка хочет мне отсосать на задних рядах кинотеатра.

— Для слизеринца ты очень проницателен, — шепчет матрёшка, и через секунду я чувствую её тёплый рот на своём члене.

Вот я знал, что если исправно платить налоги и жертвовать на благотворительность, Господь ниспошлёт на меня оральную милость.

Запускаю руку в гладкие густые пряди и слегка надавливаю на её голову. Матрёшкин стон отзывается в паху охеренной вибрацией, отчего кровь гулко приливает к моим вискам. И мне даже глаза не нужно закрывать, потому что она, моя главная сексуальная фантазия, жадно заглатывает мой член на всю длину, издавая упоительные звуки.

— Чёрт, Сла-ва, ты охуенная шлюха, — шиплю сквозь зубы, когда матрёшка выпускает младшего изо рта и мягко ласкает губами головку. Она глухо стонет в ответ, и снова жадно опускается ртом на всю длину. Я не хочу думать о том, где она этому научилась, и тем более не хочу думать, что так же сосала у того московского мудилы.

Когда матрёшка подключает зубы, у меня буквально срывает крючки, сжимаю челюсть, чтобы не застонать, как долбанная порноактриса, и на короткие предоргазменные секунды забираю инициативу себе, сгребаю в кулак волосы и быстрыми движениями трахаю её горло. Матрёшка держится выше всяких похвал, и мою неделикатность принимает без сопротивления. Когда младший каменеет, готовясь к финальному аккорду, тяну её голову вверх.

— Я всё, матрёшка.

Она упрямо трясёт головой и продолжает скользить по мне губами.

— Будет много, — пытаюсь предупредить. Потому что все мои оргазмы с ней, это пара галлонов потерянного белка.

Матрёшка безропотно принимает всё до капли и медленно поднимается. Облизывает губы и с улыбкой шаловливого котёнка смотрит на меня. Наверное, со стороны я выгляжу, как казнённый на электрическом стуле, взгляд отсутствующий, и из башки клубится дымок. Гас Вилл только что был переименован в Слава Лэнд, а матрёшкиному рту младший посвятил оду.

— Понравилось кино?

— Лучший фильм, что я видел, — хриплю, пытаясь восстановить дыхание. — Поставлю ему десятку на Роттен Томатос.

Остаток фильма мы открыто гогочем над тупостью сюжета и выражениями лиц актёров, которые играют так, словно перед съёмками им в зады вогнали перчёные анальные пробки. Когда свет загорается, перекидываю матрёшку через плечо и под её громкое верещание выношу из зала. Уже собираюсь поставить её на ноги, как вдруг упираюсь взглядом в Камиллу. Она стоит в компании двух своих размалёванных крокодилиц и буквально четвертует меня взглядом. Ну и задницу матрёшки на моём плече тоже.

Опускаю Сла-ву на пол и коротко киваю.

— Ками.

— Значит, это всё-таки правда, — она морщит лицо, словно унюхала скунса, страдающего несварением желудка.

— Ты настолько низок, что трахаешься со своей почти сестрой.

— Да, — подтверждаю, прижимая к себе матрёшку, — я настолько низок.

— Хороший сюрприз ко дню рождения Колина, вы с ней приготовили.

— Мой отец сейчас в Индонезии ест наси-чампур и фотографируется с дельфинами, — насторожённо хмурюсь, потому что мне не нравится высокомерный вид Камиллы.

— Ой, а он тебе не сказал? Мы созванивались сегодня, они с матерью твоей русской подстилки решили отпраздновать день рождения дома. Вылетают сегодня ночью. И я, кстати, приглашена.

Глава 27

Слава

— «Шла бы в своём «Кореле» работать, пока я тебе рот не заштопал, предводительница блохастых подстилок»? — ухмыляюсь, когда мы с Гасом выходим из здания кинотеатра.

— Лучшее предложение ушло в адрес Лори, — невинно пожимает плечами. — К тому же карьера экспортной проститутки у Камиллы точно не задалась бы, и она умерла бы от голода где-нибудь в Киншасе.

— Спасибо, что вступился за мою поруганную честь, — говорю уже серьёзно.

— Просто хотел спасти Камилле укладку, — скромничает Гас. — Она на неё обычно несколько часов тратит.

— Врёшь, Драко. Ты меня защищал.

Гас притягивает меня к себе и утыкается носом мне в макушку.

— Всё правильно, матрёшка. Только я могу называть тебя подстилкой. Смотри-ка и снова стояк.

Когда мы садимся в машину, и Гас заводит двигатель, я решаю обсудить чрезвычайные новости.

— Знаешь, я разговаривала с мамой пару дней назад, но она мне ничего не говорила о прилёте.

— Вот и отец не говорил, — хмыкает Драко. — Странно как-то.

Решив, что сейчас самое время предпринять попытку доверительного диалога, выпаливаю:

— Спрошу ещё раз. Какого лешего в присутствии отца ты превращаешься в розового улыбашку, гадящего зефирками? Потому что твоя небритая, изрыгающая скабрёзности, версия в чёрном, гораздо более реалистична и не вызывает приступы тошноты.

Гас отрывает взгляд от дороги и быстро изучает взглядом моё лицо. Вздыхает и безэмоционально выкладывает либретто своей трагедии: