Сводный босс

Когда она, наконец, садится, все поднимают бокалы. Мама произносит проникновенный тост о том, какой Колин замечательный, и как она рада знакомству с ним, после чего эстафета дифирамбов имениннику переходит к Гасу. Он лаконично заявляет, что желает отцу счастья, и вручает ему коричневый пакет с логотипом бренда, производящего элитные часы.

Дальше становится ещё хуже. По обрывкам разговоров я понимаю, что Колин не в курсе того, что Гас порвал с Камиллой, в его понимании это обычные разногласия молодых. А по ужимкам супружников Адамс, вижу, что они как раз имеют полное представление о ситуации, но по какой-то причине предпочитают делать вид, что не имеют.

— Разрешите, я возьму слово, — пафосно объявляет мать семейства. Поднимает бокал и крутит головой по сторонам, убеждаясь, что внимание каждого направлено на неё.

— Колин, мы знакомы с тобой уже...сколько? — бросает на него вопросительный взгляд, — Восемь лет? Ты прекрасно знаешь, как мы относимся к тебе и к нашему мальчику Гасу, считая вас членами своей семьи. Джон любит повторять, что не знает людей достойнее вас двоих, и я с превеликим удовольствием присоединяюсь к его словам. Будь счастлив, Колин, будь здоров. И пусть твой сын никогда не разочаровывает тебя. Также позволь выразить надежду, что в самое ближайшее время наши дети, наконец-то, поженятся, и мы вместе будем счастливо нянчить общих внуков.

Порция заканчивает свою речь эффектной паузой и крутит головой по сторонам, словно откатавшая сольную программу фигуристка в ожидании оценки судейства. Ну а мнения судей разделились. Старая гвардия готова хлопать и тащить десятки, а молодняк, в число которых входит и Камилла, уставился в скатерть, сдерживая раздражённое «буу».

— Прекрасный тост, Порция, — улыбается Колин, делая щедрый глоток «Совиньона».

— Конечно, это дело молодых, но я искренне надеюсь, что они не станут затягивать.

— Мне грустно, когда я смотрю на современную молодёжь, Колин, — сетует ораторша, грузно приземляясь на стул. — Нынешние девушки совсем перестали себя уважать, готовы влезть в чужие отношения ради мимолётного секса. Отсутствие элементарных норм морали, что здесь скажешь. Им плевать на то, сколько жизней они могут разрушить своей распущенностью, и что о них думают окружающие. Это грустно, Колин, так грустно, — качает головой и, чтоб меня черти драли, смотрит прямо на меня.

Краем глаза замечаю, как сжимает вилку Гас, и как краснеет Камилла. Язык чешется отпустить язвительную остроту, но, кажется, Полумна, действительно, решила выбросить белый флаг, и я не хочу ставить её в неудобное положение.

— При всём моём уважении, — подаёт голос Гас, — вы недооцениваете мужчин, Порция. Вряд ли кого-то из нас можно принудить заниматься сексом.

Несколько секунд поборница морали таращится на него безупречно подведёнными глазами, затем откашливается и принимает вид огорчённой феи Дзинь-Дзинь.

— Ох, милый, ты даже не догадываешься, насколько коварны бывают женщины.

Гас делает глоток вина и посылает ей свою знаменитую «Я сошлю тебя в Африку» улыбку.

— Вы буквально только что открыли мне глаза.

Раздражаясь, Гас постепенно выходит из образа светленького из «Бэкстрит Бойс», и Колин начинает поглядывать на него с беспокойством. Поэтому решаю самоликвидироваться хотя бы на какое-то время, чтобы Гас не рвался меня защищать, а Порции некого было жалить.

— Загружу посуду в посудомойку, — объявляю во всеуслышание, и ловлю одобрительный взгляд мамы. Она у меня до сих пор придерживается советского поверья, что для того, чтобы произвести хорошее впечатление на людей, нужно показать себя хозяйственной. Она ещё не знает, что, даже если я выращу корову, разведу огонь трением рук и нажарю стейков на глазах у этого семейства, всё равно вряд ли им понравлюсь.

Собираю грязные тарелки и волоку их на кухню. Уфф, прямо даже дышится легче. Может лучше перемыть всё вручную? Глядишь, полчаса времени займёт.

Повязав фартук, успеваю намылить одну тарелку, когда ухо щекочет вкрадчивый шёпот:

— Не забудь прихватить этот фартук в спальню, матрёшка. Хочу тебя в нём отодрать.

— Адамсы сейчас с собаками тебя искать выйдут, — усмехаюсь.

Гас обнимает мою талию и разворачивает к себе.

— Один поцелуй для отважного защитника, матрёшка. Знала бы ты, каких трудов мне стоит не запустить в эту старую грымзу рыбным пирогом твоей мамы.

Быстро присасываюсь к его губам и отстраняюсь, но Гас недовольно ворчит и углубляет поцелуй.

— Неужели сложно потерпеть, пока я уйду? — слышится раздражённый голос Камиллы в дверном проёме.

Гас со звонким чмоканьем выпускает мою губу изо рта и разворачивается к ней.

— Мы же вроде всё прояснили, Ками?

— Но это не значит, что вы должны бесстыдно зажиматься, находясь под одной крышей с моей семьёй.