Сводный брат бесит

Выбегаю из дома во двор и останавливаюсь у фонтана, чтобы перевести дух. В этот момент за калиткой слышатся знакомые шаги и раздается звонок в дверь. Я тут же иду открывать.

— Привет! — Маша так лучезарно улыбается, что я тут же забываю разговор с отцом.

— Привет, — улыбаюсь ей.

— Ты не занят?

— Нет.

— Не хочешь погулять?

— Хочу. Пойдем к реке?

— Давай.

Закрываю за собой калитку, и мы двигаемся в сторону реки. На Маше короткий джинсовый сарафан, а под ним белая майка, на ногах белые кеды. Длинные светлые волосы распущены, на лице макияж. Недавно я обратил внимание, что Машка начала краситься. На мой взгляд, зря. Она и без косметики самая красивая.

Меня резко бросает в холодный пот, несмотря на августовскую жару, когда я думаю, что, если уеду в проклятую Швейцарию, то больше не буду видеть Машку. Сам не отдавая отчета в своих действиях, беру девушку за руку и крепко сжимаю ее ладонь. Она в удивлении поворачивает голову на меня.

— По дороге машины ездят, — говорю первое, что приходит на ум.

— Мы идем по тротуару.

— Все равно опасно.

Маша не выдергивает ладонь, хоть и заметно конфузится. Проклятая френдзона. Давно пора уже из нее выходить. Нужно уже просто взять и поцеловать Машку, бесит меня это ее «Данил, ты самый лучший друг на свете!». Ага, вот только мысли у меня по поводу Маши совсем не дружеские. Особенно после того, как последний раз увидел ее в купальнике на реке. Она мне даже потом снилась в этом купальнике.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Давай зайдем за конфетами? — Маша указывает головой на свой любимый магазин сладостей.

— Конечно.

Не выпуская ее руки, сворачиваю к магазину. Я не очень люблю сладкое, но Маша обожает конфеты из этого магазинчика, поэтому я часто ей их покупаю. В помещении мне все-таки приходится отпустить ее ладонь, хоть и очень не хочется. Маша набирает сладости в несколько пакетов, подходит к кассе и тянется в сумочку за кошельком, но я ее опережаю и достаю карту.

— Ох, Дань, не надо, — возмущается. — Ты до этого уже несколько раз покупал мне конфеты.

Даже не слушаю протестов и оплачиваю покупку. За вот эту ее лучезарную улыбку я все готов отдать.

Уехать в какой-то интернат и оставить Машу?

Ни за что.

На улице я снова беру ее руку и даже переплетаю наши пальцы, из-за чего Маша бросает на меня удивленный взгляд. Минут за семь мы доходим до реки и садимся на большое бревно в тени.

— Ты какой-то загруженный, — Маша отправляет в рот конфету.

Я на несколько секунд залипаю на ее ровные стройные ноги, вытянутые на траве. Машка занимается художественной гимнастикой, у нее точеная фигура, идеально прямая осанка и умопомрачительные ноги. Джинсовый сарафан на девушке слегка задрался вверх, показывая мне больше, чем нужно. Чувствую, как мое дыхание становится тяжелым.

— Дань, ты точно в порядке? — Маша слегка склоняется ко мне.

Поднимаю взгляд на ее лицо. Девушка выглядит обеспокоенной, а я думаю только о том, как сильно хочу ее поцеловать и уже раз и навсегда запретить ей называть меня своим лучшим другом.

— Ты не заболел? — опускает ладонь мне на лоб. — Да вроде нет. Данил, колись давай, что с тобой? Мы же лучшие друзья, а у друзей не бывает секретов друг от друга! — толкает меня в плечо.

От ее «мы же лучшие друзья» мне хочется выть белугой. Но я сам виноват. Все откладываю и откладываю, жду какого-то подходящего момента, чтобы сказать Маше, как на самом деле к ней отношусь.

— Данил, в чем дело!? — уже злится.

— Отец сказал, что я отправляюсь учиться в закрытую школу, — силой заставляю себя оторваться от любимого лица и перевести взгляд на реку.

— Чего? В какую еще закрытую школу?

— В Швейцарии. Какой-то элитный интернат, где учат дисциплине и порядку.

Щекой чувствую Машкин недоуменный взгляд.

— Но… — запинается. — Но у тебя же тут школа…

— А теперь будет в Швейцарии.

— И когда ты туда едешь?

— Видимо, уже через месяц.

Конфеты выпадают из машиных рук и рассыпаются по траве.

— Но почему? — выдыхает могильным шепотом.

— Потому что из-за моего ужасного поведения уволилась уже десятая по счету няня. Ну и еще потому что моему отцу некогда мною заниматься. Ну и это престижно.

— А как же я буду без тебя, если ты уедешь?

Маша задает этот вопрос таким слезливым голосом, что я непроизвольно снова к ней поворачиваюсь. В глазах девушки действительно стоят слезы, что меня немного обескураживает. Маша правда так сильно не хочет, чтобы я уезжал?

Она резко поднимается на ноги и начинает метаться.

— Нет, Дань, ну как же так? А ты не можешь уговорить своего папу? А давай я его попрошу?

Последние слова вызывают во мне смех.

— Тебя мой папа точно не послушает.

Машка замирает напротив меня, и я замечаю, как слеза срывается с ее ресницы и скатывается по щеке.

— Даня, пожалуйста, не уезжай, — всхлипывает.

Встаю с бревна и притягиваю Машку к себе. Крепко обнимаю ее обеими руками и прижимаю к своему телу, зажмурившись от удовольствия. Она аккуратно обвивает меня вокруг пояса, продолжая тихо всхлипывать мне в плечо.