Сводный гад

Но у меня порхает внутри так, словно мне презентовали дворец. Потому что это не родительское, это наше! Это свобода! Это только я и он. И больше никаких чужих глаз, мнений и решений.

Нет, конечно, пара глаз ещё с нами. Но это хорошие глаза. Они подсматривают без осуждения.

Иван обнимает сзади.

— Нормально?

Поднимая лицо, требую поцелуй.

— Нужны шторы, цветочки и ковёр.

— Сделаем.

— Можно, я выберу?

— Конечно! У мамы Марата оранжерея, нам сделают скидку на цветы.

Класс!

Пустого места очень много. И пара напольных горшков сделают комнату гораздо уютнее.

Его дыхание мне в шею такое горячее, быстрое…

Парни ставят чайник, разбирая пакеты. Все голодные.

— Ручки помоем? — затаскивает меня в ванную Иван.

Запирает дверь. Я мою руки, он, прижимая меня сзади телом к раковине, присоединяется.

— Ой… Мы же полотенце не взяли, — смотрю на него в отражение в зеркало.

— Нахрен полотенце… — сминает меня, впиваясь горячим поцелуем в шею, тянет за косу. — Хочу, не могу!..

От того как его зубы впиваются мне в загривок из глаз искры.

— Вань, ты чо?!.. — шепчу растерянно.

— Мы быстро! — мучительно стонет мне в шею, сдергивая по бёдрам мои штаны под ягодицы.

Теряя равновесие, в шоке хватаюсь руками за скользкую раковину.

Вгрызается зубами в край и агрессивно рвёт фольгу презерватива. Смотрит мне в глаза через зеркало. И когда натягивает, его ресницы порхают… Лицо дёргается…

От этой подачи, я как та малиновая желешка с пироженки. Только сильно подогретая и вязко теку куда-то вниз.

Открыв возмущённо рот, хлопаю ошалевше ресницами. Краска бросается в лицо.

— Ты серьёзно, Вань??

Хрипло усмехается, дергая с вызовом бровями.

Руки скользят вокруг моего пупка, ныряют ниже.

— Ай…

Задохнувшись, взвизгиваю от того, как он неожиданно и беспардонно всаживает свой член.

— Стой!! — выдыхаю, теряя голос.

— Поздно, детка… — шипит он. — Я не могу…

Там за тоненькой дверью, нам сейчас будут очень сильно сопереживать его друзья! Ну треш!..

Толчок…

— Ааа… Мм! — теряю я ориентацию, зажмуриваясь.

Рот мой мгновенно оказывается запечатан ладонью.

— Тихо!.. — нетерпеливо дрожит голос.

Его борзые пальцы… просто нереально борзые! Средний ныряет мне за щеку, остальные сминают губы. А те, что снизу, вибрируют и скользят, не позволяя мне прийти в себя и надавать ему по его голове, которой, видимо, нет!

Не церемонясь…

Резко…

Мощно…

Быстро…

Меня впечатывают бёдрами в раковину.

О, боги!..

Мычу ему в ладонь на каждый толчок, руки скользят… Рыча, впивается в шею, палец двигается по-хозяйски глубже мне в горло. Дергаюсь от невыносимого ощущения! И окончательно слетаю с катушек.

Что-то с грохотом летит с раковины.

А потом ещё что-то…

Я ни черта не вижу, кроме его осоловелых от кайфа и наглых глаз в зеркале. По спине мурашки, в ушах звон…

Судорога идёт по всему телу. Я, поднимаясь на цыпочки, закатываю глаза. Ощущаю, как срывает его следом, он жёсткий до боли. Такой сладкой-сладкой-сладкой…

И меня всë трясёт и трясёт в его руках.

— Хочу… Хочу тебя… Всегда… — шепчет он сорванным голосом, лаская, губами моё ушко.

Колени подкашиваются… Натягиваю штаны. Вцепляясь в его футболку, сползаю вниз, к его ногам.

— Я отсюда не выйду… — исступлено бормочу я, тыкая пальцем в сторону кухни.

Бросает взгляд на браслет.

— Пять минут мы здесь, — играет бровями. — Всего. Они же не знают, что ты у меня вспышка, — подмигивает мне.

Вытаскивает за руку, следом за собой.

— Вы всë сломали? — ржут парни.

— Мы чинили! — парирует Иван, стягивая бутерброд.

— Молодцы, быстро починили.

— Но-но!

О, Боже, — краснея и кусая губы, чтобы не улыбаться от плескающихся под черепной коробкой эндорфинов, сбегаю на лоджию.

Смотрю вниз. Не вижу ничего…

Улыбаюсь, прислушиваясь к парящему телу. Ваня…

Машин отца нет, — отмечаю я, разглядывая небольшой двор.

В углу лоджии пакеты. С любопытством присаживаюсь на корточки.

Бутыль акрила… Тонеры в порошках. Мм… Класс. Это я умею! Дольше, чем на декоре, я продержалась только в музыкалке и художке.

Забираю тяжёлый пакет, несу в ванную. Там чисто белый кафель. Раздолье!

Парни, перекусив, сверлят стену перфоратором.

— Я-я-ясь?.. — провожает меня взглядом Иван. — Ты куда?

— Ремонтировать всë, что сломали, — играю ему бровями.

— А я? А меня?… — игриво.

«Только попробуй!» — показываю ему кулак.

Раскладываю свой хенд-мейд на стиральной машинке. Он с любопытством заглядывает ко мне.

— Вань, я до торгового центра схожу?

Кое-чего не хватает…

— Нет.

— Почему?

— Вместе сходим…

— Мм. Ты боишься, что меня увезут?

— Боюсь. А ты — нет? — ревниво.

— Увезут, опять сбегу.

— А если не отпустят? Я ж приеду, поубиваю всех нахер. А мне б не хотелось — убивать.

Прислушиваюсь к себе.

— Нет, — улыбаюсь я.

— Что — «нет»?

— Это больше невозможно.

Внутри меня новое чувство. Которого не было раньше. Его мне дал Иван. Место моей силы словно из родительского дома сместилось… Нет, не в эту квартиру. В самого Ивана. И оно такое мощное, что всë остальное кажется незначительным, детским… Ну как меня можно удержать, когда он меня ждёт?

— Это больше невозможно. Я всë равно приду к тебе.

— Поклянись!

— Клянусь! Ну, так я пойду?

— Нет. Вместе…