Сводный монстр (СИ)

Но Макс тут же закрыл мне рот рукой, сильно сжав пальцами мои челюсти. Широкая ладонь, пахнущая деревом, поглотила мой крик. Развернул на живот, выворачивая руки за спину и вдавливая коленом мое тело в жесткий матрас. Затем сдирая юбку, стягивая ее вниз вместе с колготками. Я извивалась изо всех сил, тут же почувствовав, как его горячая рука сдавила поясницу, а юбка и колготки уехали вниз, продавленные грубым ботинком. Я вся похолодела от жуткого предчувствия, словно до этого не верила, что он правда это сделает. Но сейчас я знаю, всем нутром ощущаю, что он не остановится, он абсолютно невменяемый. И я сама пришла в логово зверя и распалила его до неузнаваемости, потери всего человеческого.

Щелкнула застежка лифчика, возвращая меня в жуткую реальность. Не давая мне опомниться, он дернул на себя и разорвал на мне тонкие трусики, заставив завыть от обжигающей боли, раздирающей нежную кожу, сильнее извиваться в его руках. Легким ударом ноги расставил мои ноги пошире, избавившись от комка одежды на моей щиколотке, отпихнув пинком в сторону.

— Не надо, пожалуйста… прошуууу, — исступленно мычала в тяжелую ладонь, задыхаясь от его проникающего в самые глубокие поры древесного запаха, тяжести и беспроглядной тьмы.

И тут же перешла на протяжный обреченный вой, потому что вместе с моей мольбой он резко вошел в меня, заставив безнадежно вжиматься в его руку, пытаясь отползти, но тщетно. Держал крепко, не давая сдвинуться ни на миллиметр. Терзал нежную плоть, потому что там было абсолютно сухо. Все горело от боли и размера, но куда больше горела душа, превращаясь в горький серый пепел. Он прав, я бы и так ему отдалась. Но ему этого было мало, он хотел меня растоптать, смять под своими сапогами и отпихнуть в сторону, словно мусор.

Мне было нечем дышать, я задыхалась в его чудовищных руках, чувствуя, как с каждым резким и сильным толчком он убивает во мне последнюю надежду и веру в счастливую жизнь. Сволочь, ненавижуууу.

— Нам придется пережить это вместе, — глухо прорычал он за моей спиной, пока я терпела и молча глотала слезы.

Глава 14

Макс

Она считает его монстром, и он хотел сделать ей больно, как и она ему. Насиловал юное девичье тело со страшным упоением, надрывом, в состоянии какого-то пьяного аффекта. Не был собой в эту минуту. Девушка лежала под ним мягкая, безучастная, отрешенная. А он продолжал толкаться, с каждым толчком ощущая, как она уплывает от него все дальше и дальше, давно достигнув точку невозврата. С каждым толчком он приближается к своей кончине, грязной вонючей смерти. Потому что он не сможет подняться, упав на самое падальное дно. После такого — нет.

И словно в насмешку оргазм был сильным и ярким, хотя его воротит от того, что он делает. Но Макс так давно желал ее, а Вера сама вбила гвоздь в крышку его гроба, разрушив все его попытки остаться человеком.

Кончал сильно, продолжал входить в нее, медленно приходя в себя, и только потом замер и прислонился лбом к ее неподвижной спине. После удовлетворения на него упала тяжелая бездна реальности. Он насильник. Животное, не человек. Все, как говорили.

Отшатнулся, словно пьяный, выскользнул из нее, осоловело глядя, как из нее вытекает и бежит по шелковистому бедру его семя.

На спотыкающихся ногах делает шаг назад, пытаясь застегнуть ширинку, затем попасть ремнем в шлейку, что кажется трудновыполнимой задачей. Кое-как это делает и, словно не веря, продолжает двигаться назад спиной. Утыкается лопатками в дверь ванной и оживает. Стараясь не смотреть на Веру, хватает свои горнолыжные штаны и куртку, а затем на ватных ногах подходит к комоду. Ящики по-прежнему открыты. Открывает крышку жестяной коробки и привычным движением, зажимая одежду подмышкой, хватает в кулаки пару горстей стекла, не чувствуя боли, не чувствуя того, как вспарывается грубая мозолистая кожа на ладонях. Высыпает в карманы куртки и в последний раз оглядывается на Веру. Зажмуривается от увиденного.

Девушка подтянула к себе ноги, свернулась в эмбрион и больше не двигалась. Застыла, замерла, прикрывая руками наготу. От увиденного разрывало на части, чудовище утробно скулило и царапало грудь, словно это не оно сейчас вытворяло с ней зло.

Прикрывая глаза веками, бросился вон из комнаты, оставляя свою жертву лежать поломанной игрушкой на кровати, желая исчезнуть и раствориться в упавшей на горы ночи.

В гараже Макс высыпал мелкие осколки в свои массивные сноубордические ботинки, в каждый по горсти. Все было привычным, правильным, нужным. Все это он уже делал, поэтому знает, что сейчас станет легче. Физическая боль всегда вытесняет душевную. Пусть и была эфемерной, но она спасала.

Прямо в гараже переоделся в захваченную с собой одежду, обул ботинки. Даже не поморщился, ощущая ступнями, как впиваются в кожу и режут острые осколки. Эта знакомая боль была ему нужна. Схватил окровавленными ладонями свою доску, позволяя выцарапанному дереву впитать в себя алые капли, и пошел вверх по узкой тропинке. Шаг за шагом наказывая себя за содеянное.