Сводный враг

— Нет? Тогда придется сделать вид, будто я поверил, — заявляет он, выглядывая из-за двери, а затем закрывая ее.

Из моей головы сразу же вылетает все, что я успела услышать совсем недавно.

Демид здесь! Он в моей комнате. Он там, где мои вещи и где я сплю.

Боги!

Надо собраться. Нельзя забывать, что этот парень бросил меня на кухне после того, как…

Ангелина, не будь дурой.

— Мне все равно, веришь ты или нет. Понятно? — ворчу я.

— Ты врешь. — Демид пристально смотрит мне прямо в глаза. — Тебе не все равно. Обиделась?

— На что мне обижаться? Не придумывай, Покровский. Я не сопливая девчонка, чтобы дуться из-за какого-то парня.

— А говоришь, не подслушивала… — растягивает он слова. — Я услышал, как подъехала машина отца. Кому-то надо было уйти, чтобы избежать лишних вопросов.

— Почему сразу не сказал?

— Что я должен был сказать? «Прости, Ангелина, но мне надо охладиться, перед тем как отец увидит меня и поймет, что мы делали»? Даже я понимаю, как бы бредово это прозвучало.

— Ты и до этого момента стал странным.

Демид качает головой, продолжая нависать надо мной.

— Странным? Котова, я переживал. Ты спину обожгла.

— Вот это и странно.

— Что именно? То, что я не хочу, чтобы тебе было больно?

Это не странно. Это нормально.

На его лице появляется усталость.

— Раньше тебя это не заботило. Плевать тебе было, больно мне или нет. Столько гадостей от тебя наслушалась.

Демид резко дергается, будто я его с силой ударила по уху.

И мне сразу же хочется забрать свои слова обратно. Со стороны веду себя как маленький ребенок, вспоминая старые обиды.

— Так! Иди в свою комнату. Ты спать хотел, вообще-то. С друзьями нагулялся, устал, спать хочешь.

Я с открытым ртом наблюдаю за тем, как парень, который секунду назад морщился, начинает смеяться.

— Ты и сейчас будешь рассказывать, что не слышала нас с отцом?

— Ой, да вас и подслушивать не надо. Вы кричите так, что вас на другом конце города услышит глухая собака. — Замираю, когда где-то в доме хлопает дверь. — Уходи уже. Если твой отец увидит тебя в моей комнате, расскажет маме, в итоге достанется всем. Она будет есть мой мозг чайной ложечкой. Пожалей, а?

— Да плевать на них.

Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до лица парня.

Не горячий.

Не бредит, значит.

Поднимаю голову и смотрю в его глаза.

Он не шутит.

— Хочешь позлить своего отца?

— Нет.

— Мою маму?

— Тоже мимо. Еще варианты будут?

Я уже начинаю думать, что он издевается, поэтому и психую.

— Тогда чего ты хочешь? Сначала делаешь все, чтобы я тебя ненавидела, а потом резко меняешься. И я уже ничего не понимаю. Чего ты добиваешься?

— Ты меня вообще слушаешь? Говорил же несколько раз, что хочу изменить наши отношения. Я их меняю. Пытаюсь менять.

— Зачем? — почти кричу в ответ.

— Больше не хочу быть трусом, — тихо шепчет парень.

В следующую секунду Покровский прижимает меня к себе.

Клянусь, мое сердце почти разорвалось.

Глава 16

— Мам, ты опять ругаешься с продуктами?

Думать о вчерашней ночи — все равно что облизывать вот этот лимон, на который мама так громко ворчит. Кисло, морщишься, но потом делаешь это снова. Нет, я не жалею: выталкивать из своей комнаты Покровского, у которого вид такой, будто его предали и прокляли одновременно — лучшее, что случалось со мной за последнее время. Ну ладно, поцелуи лучше.

— Готовка — не мое. Не мое это, и все.

— Зачем тогда страдаешь с утра пораньше?

А ведь и правда страдает. Обычно — вся такая при параде. Особенно в последнее время. Сейчас — растрепанные волосы, заляпанная соком футболка, мука на лице. Вот эта женщина, которая лимон рубит, а не режет, не особо похожа на мою мать. Интересно, что это с ней? Могу предположить, удар метеорита в темечко.

Мама фыркает.

— Решила побаловать вас завтраком, — сухо бурчит она, продолжая издеваться над лимоном. — Еля, как мы с тобой выжили и не умерли с голода? Я же ничего не умею.

— Поэтому учиться пришлось мне.

Видно, что маме неприятны мои слова, но я не вру, а правда не всегда должна нас радовать.

— Ладно. Я помогу.

Смотреть на чужие муки — не про меня. Поэтому я отбираю у мамы нож и занимаю ее место. Она с такой радостью отбегает от стола, что меня чуть ветром не сносит. Громко выдыхает, присаживаясь на стул и вытягивая ноги.

— Раз ты сама ко мне пришла, то спрошу: где ты на самом деле вчера была?

— Я уже говорила — занималась.

Готова поспорить, она мне не поверила.

— Да? А давно ты стала заниматься с Вадимом Рудовым? — протягивая, интересуется мама. — Кстати, чем вы с ним занимались? Не хочу, чтобы ты думала, что я лезу в твою жизнь, мне просто интересно.

— Он меня подвез. Не придумывай того, чего нет.

На лице мамы отражается скука.

— Еля, ты же знаешь, что можешь обо всем со мной разговаривать? Серьезно. Я всегда тебя поддержу.

Вместо того чтобы ответить ей, я просто киваю.

— Я немного общалась с Вадимом и могу сказать, что он достойный парень. Серьезный, умный, с манерами. Да и Вова его всегда хвалит. Мне кажется, именно о таком сыне он мечтал. Вадим точно не будет трепать нервы, разгуливая неизвестно в каких компаниях и непонятно где.