Свое путешествие ты не заканчиваешь

В старших классах к банде присоединился Максим. Обаятельный и дружелюбный пофигист и верный соратник по противоправным затеям. Его сибаритской натуре претило что-то затевать самостоятельно, но он всегда был готов поддержать хулиганское побуждение или авантюру. Бродить ночью по Химкинскому лесу босиком, когда у тебя бронхит — например! И, кстати, он стал первым из друзей, кто слушал Митю на настоящем рок-концерте! Это была его первая группа под названием Jam Cruiser. Леша-гитарист увидел Митю, когда он играл на улице, а группе как раз не хватало саксофониста. Так и закрутилось. Репетировали в гараже. Митьку туда приводила Лида — незнакомые люди, окраина города, надо было проверить, что да как. Бабушка приводила на репетицию, бабушка отводила домой, на этот раз все было строго! Но ребята хорошие, очень тепло, по-отечески отнеслись к Мите. Опекали. Он там у них был самым младшим, этаким сыном полка.

И при этом, как потом рассказывал мне Леша-гитарист, самым музыкально образованным. Знающим музыкальную грамоту. "Не понимаю, что вы за пентатонику играете?" — возмущался Митька, словно матерый мэтр. Посмотреть бы на эти нотации! Но он тут же признавался, что вот в школе он играет по правилам и по нотам — но ведь по красотище-то не сравнить "с вашей дивной абракадаброй"! Ребята играли психоделику, и Митя был совершенно ею очарован! Как еще недавно рэпом и Бобом Марли, "Крематорием" и Егором Летовым. Отыграли два концерта в клубе "Клешня". Причем ночных, причем один на Хэллоуин, и Митьке сделали монструозный грим, и даже одна девушка подарила ему бутылку пива. Пить не разрешили, но все равно же поросячий восторг!

А что же Максим? Митя был очарован его мамой, носившей в юности ирокез, и ставил мне ее в пример. В плане здорового пофигизма и игнора школьных санкций. А также вычурных затей вроде выпускного в пафосном ресторане за астрономическую сумму, равную моей зарплате. Я, конечно, тоже бойкотировала этот пальцевеерный бред, но все же примкнула к щадящему варианту. Это была идея одной здравомыслящей мамы, и к ней подтянулись несколько других. Как выяснилось, теперь с выпускными все иначе. Их запретили проводить в школах. Разумеется, по соображениям безопасности, а вовсе не потому что кому-то хочется нарубить капусты, — это сарказм, если кто не понял. Но на этом новшества не закончились. Теперь у выпускников есть возможность странного выбора: одни могут выбрать одно место, другие — другое, третьи вообще могут податься в парк Горького, но там, как сообщила мне классная, в прошлом году кого-то пырнули ножом, поэтому… Словом, расслоение общества и мультиреальность налицо. То есть параллель выпускников одна, а выпускные у всех разные! А кто-то и вовсе не идет на выпускной и жертвует эту сумму собачьему приюту, сироте, больному ребенку. После пережитой выпускной истерии, которая длилась чуть ли не весь 11-й класс, я убеждена, что последний вариант лучше всего. "А я же говорил!" — победоносно возопит нам, пристыженным, Митя.

Этому предшествовал ряд событий, как то звонок новенького физика. Он был очень напорист в своей жалобе, и настаивал, что мой сын — исчадие ада. Я клятвенно заверила его, что срывать его уроки Митя больше не будет. Боже, ну сколько можно! Я была очень зла, плотину прорвало. Я рвала и метала. Какого хереса мучить ни в чем не повинного учителя?! Хотя, между нами, мне показалось, что физик — крепкий орешек, и сам кого хочешь доведет. Но это не отменяло моего гнева. Митя внял моим воплям. Физик впредь остался неприкосновенен. Впрочем, он и так пришел в наш класс временно, у нас была своя физичка Виктория Викторовна, которая запомнилась мне эпохальной подробностью — она похвалила Митю! За то, как он сыграл на концерте 8 Марта! Я так изголодалась по похвалам, что когда мне написала дама-затейница, ответственная за праздники, и требовательно спросила, будет ли Митя выступать на Последнем звонке, я уверенно ответила "да". Я жаждала повторить наш маленький успех. Зато Митя не жаждал. Но я напомнила, что могу быть разъяренной тигрицей. Или волчицей. Или просто родителем, которого до крайности изнурили эти одиннадцать лет. Без собственного жилья, стабильной работы и со стремительно разрушающимся здоровьем. Просто я все это не сразу заметила. Так же, как человек под воздействием шока, не сразу понимает, что тяжело ранен. Я думала — все преодолею! "Да деньги будут!" — как любил лихо отмахиваться мой веселый друг Серега, который теперь в других мирах.