Своенравная вдова

— И правда! То-то Джаспер показался мне немного усталым. Хочу вас поздравить, моя дорогая. — Она наклонилась к Джулиане. — Я слышала, что он очень изобретателен.

Джулиана пожала плечами, избегая ее взгляда.

— Я знавала и похуже.

Эмма взвилась от восторга:

— О, расскажите мне об этом! Я знаю, что Мэссингем становился ужасен, когда напивался. Я даже слышала, что он как-то заснул на Гарриет Темплтон, но, поскольку он ей платил, она просто взяла с него дополнительную сумму!

Джулиана не стала сдерживать стрекотню Эммы. Когда-то давно, в пору ранимой юности, подобный разговор вызвал бы у нее отвращение. Теперь же она уже почти привыкла.

Краем глаза она заметила Мартина Давенкорта, которого окружали восхищенные леди. Сама не понимая отчего, она почувствовала себя в опасности.

Мартин посмотрел на нее. Джулиана автоматически подняла руку, коснувшись шеи там, где обычно висела серебряная цепочка. Она надела другое украшение — ожерелье, но, когда ее пальцы коснулись тяжелых изумрудов, она испытала ощутимый укол тревоги. Она видела, что Мартин перевел взгляд на ее шею и пристально смотрит, как она нервно стискивает украшение.

Мартину Давенкорту, наконец, удалось избавиться от подхалимов, что расточали ему поздравления, и он забрел в банкетный зал в поисках напитков.

У него весь день было отвратительное настроение. Он только сегодня вернулся в город из семейного поместья, где ему пришлось разбираться с неприятным делом — вороватой служанкой и пропавшим фамильным серебром. Не успел он уволить воровку, как получил сообщение от Араминты, что Китти проиграла несколько сот гиней в фараон. Приехав домой, Мартин окунулся в кошмарный хаос взаимных обвинений — госпожа Лейн винила Китти и Клару в бесстыдном пороке, при этом Китти держалась вызывающе-непокорной, а Клара плакала. Ее слезы быстро завели и младших сестер. Те ревели, как сказочные банши, пока у Мартина не начала раскалываться голова. В конце он развел Китти и Клару по спальням, остальных детей отослал в детскую, а госпожу Лейн — в бюро по трудоустройству.

Ранним вечером он сидел в своем кабинете и думал, что же ему делать с Китти. Думал о Брендоне и Кларе, о Марии и Дейзи, и о Бертраме. Иногда у него появлялось чувство, что вся его жизнь вырвалась из-под контроля. Найти компетентную гувернантку-компаньонку-няню и положиться на помощь Араминты — этого было недостаточно. У сестры своя семья, дети. Нет, ему определенно нужна жена. Практичная женщина, которая взяла бы на себя бразды правления домом и твердой рукой направляла бы его сестер и братьев. На минуту он позволил себе помечтать об ухоженном доме, где кровати не пачкают яблочным пюре, а мышей не выпускают бегать по бальному залу. И потом резко вернулся к действительности.

На глаза ему попалась леди Джулиана Мафлит. Он видел ее в открытую дверь игровой комнаты.

При свете свечей в ее рыжих волосах искрились крошечные изумруды, а на тонкой шее красовалось изумрудное же ожерелье. Леди Джулиана казалась надменной и отстраненной. Мартин мрачно улыбнулся.

Он испытывал шок и отвращение оттого, что она натворила. Когда они с кучером подошли к карете графини Лион — бедная леди все еще жалась в уголок, стискивая в руках сумочку, и повторяла: «Пожалуйста, не трогайте меня». И так — много раз. Мартин не меньше десяти минут убеждал старую леди, что она в безопасности. Кучер был почти в таком же состоянии. Он был немногим моложе своей хозяйки, и случившееся совершенно выбило его из колеи. Когда леди Лион пробормотала: «Я думала, она меня убьет…», Мартину показалось, что он ослышался. И, только уже выходя из кареты, он заметил в свете каретного фонаря, что в траве что-то поблескивает. Он наклонился и понял, что это изящная витая цепочка, с которой свисала серебряная подвеска-полумесяц, державшаяся на тоненьких серебряных ниточках. И он сразу вспомнил, где уже видел подобную. Перед глазами у него встала шейка леди Джулианы Мафлит и серебряный полумесяц…

Эта цепочка сейчас лежала у него в кармане. Снова оглянувшись на леди Джулиану и ее безмятежное спокойствие, Мартин внезапно ощутил горячий прилив необъяснимого гнева. Если она виновна в этом возмутительном происшествии в Гайд-парке — это самый ужасный и безответственный проступок, какой только можно себе представить.

Джулиана встала из-за игрального стола и медленно двинулась к бальному залу, отвечая легкой улыбкой на приветствия своих знакомых. Почти все они были мужчинами и, похоже, общались с ней на короткой ноге. По непонятной причине Мартин ощутил новый порыв гнева.

Он в три шага оказался рядом с Джулианой:

— Не хотите потанцевать, миледи?

— Спасибо, мистер Давенкорт, но я редко танцую. Это слишком утомительно.

— Не так уж утомительно по сравнению с энергичной верховой прогулкой, — мрачно произнес Мартин, приноравливаясь к ее шагу. — Как вы относитесь к верховой езде, леди Джулиана?

— Безразлично, сэр. — Улыбка Джулианы оставалась неподвижной, словно приклеенной. — Сожалею, но я не выношу подобных упражнений.

Она пошла быстрее, Мартин тоже.