Свои чужие

Варламов спускается первым. Пижон, блин. Боже, что у Варламова за лицо… И каким голодным до крови взглядом он смотрит на Анисимова. Честно говоря… Я понимаю, почему Костик сейчас резко становится серо-зеленьким. Я сейчас своему бывшему женишку не завидую. Я Диму знаю. Сейчас кого-то будут убивать.

А за Димой, к моему удивлению, идет Элька, бледная, осунувшаяся, неловко втягивающая голову в плечи и сжимающая в руках телефон. Я вижу её впервые после Дня Рождения Кости, и сердце начинает ныть сильнее.

Вот теперь вопрос, зачем они оба тут? Паша говорил – Элька за городом. Она вертолетом добиралась или телепортировалась? Вот просто ради чего? Ради меня, что ли? Нет, отдельно Эльку я в издательстве еще худо-бедно представляла, в конце концов, если она не работает на меня – значит, работает на кого-то еще. Но вдвоем с Варламовым…

Костя шагает было к двери, явно надеясь укрыться в редакции, вот только Дима совершает действительно огромный прыжок, преодолевая оставшийся кусок лестницы и оказываясь как раз перед дверью. Обойти его Костя не может.

– Ты за смертью никого не посылал, а, унылый? – Дима с очень угрожающей неторопливостью расстегивает на запястье часы и опускает их в карман пиджака. – Отменяй заказ, я тебе сейчас все сам выдам. Досрочно.

Пять лет была замужем за этим человеком и даже не подозревала, что мой муж умеет быть настолько свирепым. На лице Димы улыбка истинного каннибала, которого морили голодом неделю, а потом сбросили к нему в яму какую-нибудь полнокровную красотку. И он смотрит на неё и думает – какие у нее, наверное, щечки мягонькие…

И я едва не хохочу от злой, переполняющей грудь радости. Боже, боже, как я рада, что Анисимов сейчас огребет.

– Я… Я тебя засужу, – нервно восклицает Костя. – Ты сядешь.

– Да ладно, зато одной паскудой в этом мире будет меньше, – Варламов шагает было вперед, – за такое посидеть не жалко.

– Что вы тут делаете вообще? – тихонько выдыхаю я, надеясь отвлечь Диму от немедленного убийства.

Слов в моей груди немного. Даже звуков почти нет. Это все с каждой секундой все сильнее напоминает какой-то черно-белый мультик. Кажется, вот сейчас Дима достанет из кармана гигантский молоток, треснет Анисимова по башке со всего размаха, а у Кости вокруг головы полетят птички. Господи, когда я успела так вляпаться, а?

– Мы тут подслушиваем, – ухмыляется Дима, угрожающе похрустывая костяшками пальцев, – и заодно записываем компромат. Кстати, ты молодец, унылый, хороший монолог у тебя вышел.

Компромат?

– Эля. Ты записала… То, что я говорил? – Анисимов поворачивается к Эльке, в его голосе впервые проклевывается серьезная паника. Кажется, даже перспектива получить по морде его не так пугала, как возможное наличие компромата.

А Элька, глядя куда-то мимо меня, пожимает плечами.

– У меня совершенно случайно включился диктофон, – хладнокровно цедит она.

Черт, хотела бы я быть настолько же спокойной, какова сейчас Элька. Ну, или хотя бы выглядеть такой. На деле меня почти трясет, и я стискиваю губы и молчу, только потому, что не хочу в такой близости от Анисимова стучать зубами. Вся эта нервозность идет изнутри. Господи, как я хочу домой, в одеялко… И если Вселенная принимает заявки – хочу, чтобы поверх одеяла я была завернута в объятия Варламова. Только в этом случае чувство спокойствия будет абсолютным.

Блин, вот почему так? Вот вроде нет у меня повода начинать ему доверять “как раньше”, но интуитивно почему-то только рядом с ним я чувствую себя цельно. Вот как сейчас. Он здесь – глядит на меня с легким беспокойством, и мне уже спокойнее, тошнота пропала, да и это странное чувство безысходности истаяло без следа.

– Эль, – тон Кости вдруг становится каким-то мягким, что ли. Флиртующим, даже. Черт, а я и не знала, что он так умеет.

Элька поднимает бровь и, выражая лицом заинтересованность, смотрит на Анисимова. Или мне кажется и она реально заинтересована?

– Ты же можешь стереть запись? Ты же не будешь так портить жизнь мне? – тон у Костика, прямо скажем, подобострастный. И выражение физиономии.

Честно говоря, изворотливость Анисимова меня поражает. Он соображает быстро и, кажется, уже все взвесил и тут же поспешил броситься на амбразуру ради уничтожения компромата. И… Кажется, ему есть на что давить. Неужели у Эльки к нему чувства? Хотя, вряд ли бы она допустила с ним секс, если бы чувств не было. Не такой она человек, чтобы с кем попало трахаться.

Дима дергается, оборачивается к Эльке, и она тут же отскакивает от него назад – на три ступеньки выше.

Элька смотрит на Анисимова задумчиво, будто взвешивая его на каких-то внутренних весах.

А я – я смотрю на неё. Честно, я уже очень устала от всего этого. Я уже почти примирилась с мыслью, что сейчас она действительно удалит запись, доказывать виновность Анисимова мне будет нечем. Ведь один раз Элька меня уже предала. Один раз она уже выбрала Анисимова, а не меня. С чего бы ей вообще сейчас менять сторону?

– Кольцова… – тихо рычит Дима.

– Эль, и вот этому животному ты помогаешь? – восклицает Костя, тыкая в Диму пальцем. – Удали запись. Сейчас!