Свои чужие люди

Этот голос, раздавшийся у нее за спиной, она раньше никогда не слышала. Но точно определила, кому он принадлежит.

– Здравствуй, девочка, – прозвучало уж очень ласково.

– Здравствуйте, – она не сделала даже попытки прикрыться: все равно без толку, майка на тонких бретельках по длине не доходила и до пупка.

– Юлия Фурцева, так?

– Да.

– И что же ты здесь делаешь, Юлия? Впрочем, не отвечай. Давай-ка одевайся по-быстрому. Ну! – поторопил он ее, оцепеневшую от неожиданности. – Как вас там, в твоей профессии, обучали?

Ей стало обидно. Потому что не готова она все же была так быстро убраться из сказки. И еще. Не этому, с его холеной рожей, решать, когда ей сваливать из жизни Марка.

Оказалось, этому. Тонкие пальцы его подручного цепкой хваткой обвили ее тонкое запястье, подтащили к кровати и толкнули. Она вскрикнула от боли, ведь видел же бинты, сволочь! Упала, но тут же ловко извернулась и пнула пяткой ему в пах. Чеченец взвыл. Она уже знала, что будет дальше, сопротивляясь скорее по привычке. Так ее били не в первый раз. Били и больнее.

Она очнулась от тряски и поняла, что лежит в багажнике машины. Туго стянутые запястья ныли, болела спина и затекшая левая нога. «Оставят в живых или нет?» – подумала она почти равнодушно.

И поездка в багажнике тоже была. Тогда четверо братков, развлекавшихся с ней полночи, решили просто избавиться от надоевшей девки. Они даже не стали вывозить ее за город, выкинули около ближайших мусорных баков. Она была им благодарна, что не убили, как накануне ее товарку Леку.

Этому оставлять ей жизнь резона не было. Она знала, как Василий Голод любил сына. И она отчетливо понимала, что Голод сделает так, чтобы его сын никогда не узнал, что его отец сломал судьбу девочке, которую тот любил.

Глава 12

Услышав звонок, Виктор Васильевич Маринин снял трубку стационарного телефона. Руки были мокрыми, он только что мыл под струей воды очищенный картофель. В последнее время заниматься готовкой ему приходилось часто – у Зои, его жены, участились сердечные приступы.

…Звонки в последнее время были редкими, новости однообразными – еще один бывший сослуживец с семьей покидал некогда дружественный Узбекистан. Маринин и его жена Зоя понимали, что и они доживают здесь последние недели, а то и дни.

Поначалу, после развала СССР, было трудно поверить, что все вдруг резко вспомнили, кто узбек, а кто так, в гости заехал. Вот он, бывший майор Маринин, оказывается, гость. Да еще припозднившийся с отъездом. А потому не желаете ли до дому? А он домом-то давно привык считать квартиру в пятиэтажке на улице Ленина в этом маленьком городке. Кстати, до девяностых на сорок процентов населения – русском. Так что на вполне вежливые до поры до времени намеки отвечал, посмеиваясь – не всерьез же они, право? А они, оказывается, всерьез. «Гонят нас отсюда, Витек, гонят, ты что, еще не понял? – говорил ему на днях его друг, бывший прапорщик Зубов, пьяно раскачиваясь на казенном табурете с инвентарным номером на внутренней стороне сидушки. Злился Маринин на прапора, на глупую свою жену Зою, зудевшую об отъезде, на себя, не желавшего принять правду. Наверное, должно было что-то случиться, чтобы он решился сорваться с места…

– Маринин, слушаю. Из Самары? Кто? Марина? Здравствуй, рад слышать. Что Ольга? Какой внук? Почему один? Ничего не понимаю. Что?!!! Когда это случилось? Да, конечно, мы выезжаем.

– Витя, что? Что-то с Олечкой? – Он не заметил, как подошла жена, уже неделю не встававшая с кровати. Помедлив несколько секунд, чтобы унять поднявшийся страх, Маринин обернулся.

– Это из Самары звонок. Помнишь подружку Ольги? – он запнулся всего чуть на имени дочери и тут же заметил в глазах жены панику. – Марину? Это она звонила. Говорит, внук у нас с тобой. Вот такая хорошая новость.

Он врал, убеждая сам себя, что только так и есть. И это все, что сказала ему Марина. И нет той, второй, части. Которая про смерть. Про смерть единственной дочери, боль за которую не утихает ни на минуту уже много лет.