Свой — чужой

У нас всегда хватало умных голов и золотых рук, они и сейчас есть в достатке. Беда в том, что все порядочные и умные люди чураются политики, считают, что это нечто грязное, недостойное, забывая известную формулу Бисмарка: «Если вы не будете заниматься политикой, то политика займется вами». Она нами и занимается, холуями на собственной земле становимся…

А.П. Помню, когда вы на съезде бросили Яковлеву в лицо свой вопрос: «Сколько у вас лиц, Александр Николаевич?» Вы были тем генералом, который вслед за Макашовым заговорил на съезде среди молчащих, сидящих, как в бункере, военных, на глазах которых растаскивали страну и убивали ее.

Вы сейчас сказали, что как бы мы ни расходились, общая идея, общая задача, общая любовь, общая беда сведут всех порядочных и патриотически настроенных людей, построят нас в один ряд, в одну шеренгу. Я вижу, что вы державник, вы патриот, но вам придется, по-видимому, в ваших поездках все время встречаться с недоверием, которое сложилось в патриотических кругах. Вас будут спрашивать о вашей позиции в 91-м году, о вашей позиции в 93-м, о вашем конфликте с приднестровцами. «Красные генералы» Варенников, Макашов, Титов многое вам не простят. В этом смысле известное письмо Алксниса, которое опубликовали коммунистические газеты, бросило вам ряд жестких упреков. Мне бы хотелось, чтобы эти недоразумения были сняты. В конце концов, и Алкснис, и вы в какой-то момент — завтра ли это будет или послезавтра — после патриотической победы, возможно, протянете друг другу руки. Как вы хотя бы на этих первых этапах нашего соединения могли бы прокомментировать письмо Виктора Алксниса?

А.Л. Во-первых, у меня никогда не было конфликта с приднестровцами, у меня был конфликт с некоторыми представителями руководства Приднестровья. С приднестровцами у меня были, есть и до конца жизни останутся прекрасные взаимоотношения. Во-вторых, Валентин Иванович Варенников — это человек, которого я всегда уважал и уважаю. А письмо Виктора Имантовича, мне показалось, написано не им, поэтому и отвечать не стал. Не буду сейчас касаться всех аспектов этого письма. Один маленький пример рассмотрим. Якобы в октябре 93-го года Лебедь позвонил Руцкому и сказал: «Держитесь, ребята! Через 24 часа прибудем». И ту ложь стали тиражировать. Почему ложь, даже с военной точки зрения? Лебедь — генерал, и его умные люди учили. Лебедь считать умеет. Так вот, если мы возьмем карту, промерим самый кратчайший маршрут через территорию Украины до границы с Россией, не говорю уже до Москвы, то получится 740 километров. Возьмите устав — и увидите, что среднесуточная средняя скорость марша смешанных колонн 280–320 километров. Если суверенная Украина пропустит, то получится трехсуточный марш только по территории Украины. Если танки пройдут такое расстояние, грунтозацепы будут стесаны, и их где-то надо будет встречать и «переобувать». Потом еще километров 600 останется до Москвы. Еще двое суток. Мог Лебедь как генерал сказать это?