Свои и Чужие (СИ)

— Эта его речь повергла меня в шок, такого поворота событий никак не ожидал, я уже приготовился к смерти, а тут, внезапно — свобода, этот Наб отдал приказы и конвой сопроводил до южного исполина, частично занятого бримуновцами. В нем, вручив белый флаг, меня выпихнули во двор. Радовался свободе не особо долго, в любой момент могли подстрелить свои же, подумав, что это провокация. Кругом лежали трупы, смрад стоял невероятный, небо над головой было свинцового оттенка, конец июня всегда ознаменовывает у нас начало сезона дождей. Все казалось таким серым, что на душу нахлынула отчаянная безысходность, особенно сильно давил бетонный массив впереди, как адская башня, вся в выщерблинах, отметинах от пуль и снарядов. Чувствовал, что из неё на меня смотрят сотни глаз через мушки прицелов. Подняв белую тряпку повыше, стал кричать, что, мол свой и у меня важное сообщение. Все это было непросто, так как постоянно приходилось смотреть под ноги, чтобы не споткнуться об очередной безликий труп или кусок арматурины, любое резкое движение поставило бы точку на моей жизни. Так я дошел до входа в здание, вдруг из него выскочили трое солдат, заломали меня и втащили внутрь. Несмотря на такую грубость, я был чертовски рад видеть своих, хотелось обнять каждого, однако, ребята явно находились на взводе, обыскали, потом подошел офицер, как ни странно, у всех было приподнятое настроение, в глазах каждого светился оптимизм или что-то вроде этого. Я вкратце рассказал офицеру в чем дело, он связался с кем-то по рации, а потом, взяв меня под руку, повел в штаб. В командном помещении, за разбитым офисным столом сидел плотно-сбитый йнезер, я о нем уже слышал ранее, «комендант исполинов» Аммин Пурэ.

***

— Кого там, мать вашу, нелегкая принесла, — на удивление весело спросил командир. Офицер отдал честь и отрапортовал:

— Аммин, это парламентер от Бримуны, с вестью от их кэпа.

— Я не парламентер, — вырвался из рук конвоира щуплый солдат, приложил руку к сердцу, — я Уман Кунде рядовой 519 пехотного батальона, был пленен, а далее отпущен для передачи крайне важного сообщения.

— Если этим псам нужна «Ласка», пусть сами приходят сюда, снимают и забирают её, я не против, — насмешливо произнес комбат.

— Мое сообщение предназначено для раеоонцев в вашем лагере, — сказал Уман и подробно рассказал то, что ему поручил Наб. Дослушав, Пурэ присвистнул.

— Вот это поворот, теперь это не только их касается, но и нас, я не хочу три дня подряд головы отлавливать по этажам, уже достаточно на зверства насмотрелся… Да уж, эта, мать его, сладкая парочка натворила дел, но грех их винить за такое. Точно говорю, эти паршивцы специально её грохнули, больше чем уверен из-за милосердия, может оно и к лучшему…что же, Харан, сбегай быстро за этими двумя голубками, приведи сюда, пока они не смылись, обрадуем героев благими вестями.

***

— Как сейчас помню, ждали мы их не особо долго. Пурэ достал пачку «Кренда» — ядрючие аговирские сигареты с примесью травы, хорошо били по мозгам за это и сыскали большую популярность в нашей армии. Закурив, он предложил и мне, я не отказался, нужно было чутка расслабиться после пережитого, да и не курил уж очень давно. Сидели молча, поочередно выпуская струйки дыма. Вскоре раздался стук, в помещенье зашел офицер, а за ним двое бойцов.

Этот момент хорошо врезался мне в память, по черепам на куртках и уже знакомой стати, я сразу понял, что оба раеоонцы, крепкий русоволосый здоровяк с короткой стрижкой и кривоватым носом ничем особенным не отличался от своих земляков.

— Нарнис Венри. — тихо произнесла Лара.

— Да, вроде его так звали, но большее впечатление на меня произвел второй, — женщина, она была довольно таки высокая по сравнению с нашими женщинами, очень стройная, молочно белые волосы и брови — седая как старуха, хотя на вид не больше тридцати можно дать. Я в жизни повидал много красоток, очаровательных девушек. На одной такой даже женился, — Уман с нежностью перевел взгляд на супругу и подмигнул ей, — и эта седоволосая была настоящей северной красавицей, словно с обложки мужского журнала сошла, но кое-что её портило, от чего кровь застывала в жилах, особенное уродство. — Старик Кунде скривился, — нет, не шрам…он мерк по сравнению с её глазами, я еще никогда не видел таких глаз — бездна, в которой ждет только ужас, пустота и адский холод. Моя бабка работала медсестрой в психбольнице и рассказывала про глаза шизофреников, что у них особенный взгляд, который не несет угрозы, но пробирает до костей, — у этой раеоонки был именно такой.

— Илона Авонави. — вновь негромко уточнила журналистка.