Свои и чужие

Трофеев было немного. Моей целью было повредить транспортные средства преследователей, поэтому все автомобили оказались нетранспортабельны. У УАЗа вообще, сорвало капот, разбило в хлам не только радиатор, но и сам двигатель, а из задней части были выдраны клочья металла. И это не считая того, что весь салон оказался густо залит кровью. В машине уже начинало вонять, и мы не стали задерживаться, останавливая внимание, в основном, на оружии.

Из крупнокалиберного нам достался тяжёлый М2, старый, но ещё вполне бодрый. Правда, патронов к нему было не больше трёх десятков. Также удалось отыскать в траве неизвестный мне ручной пулемёт, похожий на подросшую М16 с блестящей патронной коробкой снизу. Бобёр пояснил, что это новый американский «Арес Шрайк». Калибр у него был пять-пятьдесят шесть на сорок пять, стандартный винтовочный. Люфтов не было, ствол также ещё на набрал сработки, к тому же в коробке оказалось не меньше половины ленты, и мы решили оставить редкое оружие себе. Для Энн подобрали пистолет Глок-17 и пару запасных магазинов.

Из одежды взять было нечего — вся она оказалась рваная, либо в результате попадания из КОРДа, либо ещё до столкновения. Денег особо тоже не было, но по карманам мы не шарили. Залезли лишь к пулемётчику со сломанной ногой и аккуратно подстреленному экипажу второго багги. Всего набрали сотню экю и, посовещавшись, решили купить на них одежду для Энн.

В этот момент у меня возникло чувство опасности и я, не задумываясь, повалился в траву. Бобёр одновременно рухнул рядом. Тут же раздалась очередь и над моей головой засвистели пули. От валуна, лежавшего за мной, полетели крошки. Я машинально схватил первое, что попало под руку, здоровенный М2 и ползком добрался до торчащего из травы валуна. Слева, прикрывая, застрекотал автомат Бобра.

Впереди, метрах в семидесяти, на холме стоял чёрный Фольксваген Туарег, над ним возвышался станковый пулемёт. Я аккуратно, стараясь не делать резких движений, установил сошки на камень. Моя голова почти не возвышалась над травой, но и мне была видна только каска пулемётчика. Мысленно я провёл прямую от своего ствола до точки под каской и пустил туда короткую очередь. Пулемётчик исчез.

Раздался рёв мотора, Туарег развернулся и резво пропал из видимости. Бобров рванул вперёд. Я, сгибаясь под тяжестью пулемёта, побежал за ним.

Фольксваген удалялся не быстрее двадцати километров в час, тяжело переваливаясь на неровной местности. Я установил М2 на противоположном склоне и дал по машине длинную очередь. Автомобиль остановился, в разбитом окне показалось пламя. Через несколько секунд раздался взрыв, во все стороны полетели обломки и комья земли.

Мы осмотрелись. В пределах видимости больше никого не было и я, плюнув на дальнейшее мародёрство, вернулся в машину. Бобёр ещё минут десять бегал, фотографировал на телефон бандитов, после чего подошёл к автомобилю и долго и печально его осматривал.

На задней двери не было живого места. Если бы не бронепластина, досталось бы и Энн и мне. Кузов тоже оказался пробит в трёх местах, хорошо ещё, что с правой стороны, а не слева, где у нас были пристёгнуты канистры с соляркой. В углу заднего стекла образовалась аккуратная дырочка, обрамлённая сеткой мелких трещин.

Бобёр немного попричитал, затем, кряхтя, поднял ворчавшую во сне пассажирку обратно на сиденье.

— Струна, порули? — предложил он.

Я сел за руль. Машина завелась легко, датчик показал уровень топлива меньше четверти. Я с радостью опустошил канистру в бак. Лучше пусть пустые стоят, мне спокойнее.

Мы поехали дальше. Вокруг стояла такая тишина, что не верилось, будто только что здесь шёл бой. Далеко справа синели вершины гор, иногда возле дороги блестели то ли небольшие озёра, то ли большие лужи. Через час проехали стадо мирно пасущихся рогачей. Сначала мне показалось, что это группа гигантских валунов возвышается над травой. И только когда вожак поднял увенчанную многочисленными рогами голову и пристально посмотрел на нас маленькими злобными глазками, только тогда я их узнал.

До Найроби доехали без приключений, если не считать, что Энн начала приходить в себя. Сначала она не могла понять, кто мы и где находится, но Бобёр пересел назад и долго возился с девушкой, окончательно приводя её в чувство. На этот раз ломки не было, да и похмелье оказалось не очень тяжёлым. Она жадно ела хлеб с колбасой, захлёбываясь от тряски, пила чай, и к точке назначения представляла из себя более или менее здорового, хотя и очень измученного, человека. Во всяком случае, я опасался, что будет хуже.

Новая Земля. Дагомея. Посёлок Найроби. 25 год 2 месяц 19 число. 15:00

Не доезжая пары километров до посёлка, Бобров попросил меня остановиться и спросил у Энн:

— У тебя АйДи есть?

Та отрицательно покачала головой.

— Могут не пустить, — авторитетно заявил он.

— Идеи есть? — спросил я.

Лично у меня никаких предложений не было. Когда я привёл в Лимпо группу без документов, сложилась такая ситуация, что нас никто и не проверял.