Свои люди

— Я десять ящиков грузинского по точкам разбросал, не берут!.. Сам-то ты с каких мест будешь?

Мишаня ответил. Бывал, оказывается, в тех местах председатель, и неоднократно. Потом, словно опамятовшись, Лев Иванович допил чай, звякнул пустым стаканом о блюдечко, словно знак подал, что неофициальная часть беседы с молодым специалистом окончена. И он, председатель, в кресло командное посажен не чаи гонять.

— Ну какие у тебя проблемы на текущий мот мент? — спросил озабоченно.

— Мне жилье нужно, — сказал Мишаня.

— Так! Вопрос существенный, — вздохнул Лев Иванович. Мгновение какое-то глядел на Мишаню невидяще-отрешенно. — Суще-е-ественный вопрос, — повторил задумчиво. — Предоставить вам жилплощадь мы обязаны. Но на текущий момент с этим делом у над, конечно, туговато… А к Юрию Аркадьичу ты обращался? Он у нас этим делом занимается. Самым непосредственным образом…

— Он в гостинице предложил… За счет райпотребсоюза…

— Ну так и поживи пока в гостинице! — оживился председатель. — А что? Поживи-и-и! Какая тебе разница? А этот вопрос мы утрясем. Официально тебя заверяю! — И сделал авторучкой пометочку в календаре. А тут еще и телефон зазвонил. Лев Иванович схватит трубку. — Как не принимают? — вскричал громогласно. — По закупочным ценам не принимают? Не крути, не крути, Семен Николаич! Я с тобой второй инфаркт заработаю… Все! Все! — бросил трубку и глянул устало на Мишаню. — Ну трудитесь, Сенцов!

Мишаня вышел из кабинета и в коридоре нос к носу столкнулся с Филецким.

Ночью мастер так и не ночевал дома. И всю ночь не спала Марина. Ворочаясь на звенящей пружинами кровати в комнатке-чулане, Мишаня клял себя за то, что поддался ее слезной просьбе остаться, не уходить до прихода мужа, и, вслушиваясь в ее бессонные шаги по дому, чувствовал себя почему-то виноватым за непонятную отлучку хозяина…

Мастер был свеж и беспечно-весел. Кивнул на обитую дверь кабинета, усмехнулся:

— Знакомился? Или как?

— Это мое дело, — с тихой твердостью в голосе ответил Мишаня.

— Эх голова горячая! Ну не злись! — виновато улыбнулся мастер. — А? За вчерашнее… Прости, если обидел… — Заискивающе-повинными глазами вглядывался в Мишанино лицо, потом, спохватившись, достал из кармана свою заветную записную книжицу: — А я вчера заказик сорва-а-ал! Класс! Работы на полчаса, а навар есть… О тебе, между прочим, вспоминал. Инструмент тебе нужен?

— Нужен, конечно, — вздохнул Мишаня. — Чего спрашиваешь…

— А ну следуй за мной!

Тишь и покой жили в дружном согласии в кабинете Юрия Аркадьевича. На Филецкого глянул, будто И не заметил, а Мишане руку протянул, заулыбался:

— Как работается, Михаил Петрович?

— Нормально, — ответил Мишаня. И начал перечислять > Юрию Аркадьевичу, с какими объектами успел познакомиться.

— Хорошо! Очень хорошо! — податливо кивал заместитель председателя. И глянул на Филецкого, словно только сейчас его увидел. — Ты, Александр, его в курс дела вводи… Парень молодой. Смена, так сказать…

— С технологией ремонта Саша меня познакомил, — ответил Мишаня и засовестился: — Я опять насчет инструмента…

Филецкий кашлянул в кулак, достал из кармана листок из ученической тетради, разгладил ладонью убористые ряды строчек (список составляли вместе, перед тем как войти в кабинет), положил на стол.

— Вот мы вкратце…

Юрий Аркадьевич взглянул на бумажку. В одно мгновение усвоил содержание.

— Та-а-ак! Очень хорошо!

— С фреоном туговато, — вздохнул мастер.

— Точно, — подтвердил Мишаня, — утечки много…

— Не возражаю, не возражаю! — кивал рассеянно Юрий Аркадьевич.

Кольнула в Мишанином сердце смутная догадка о призрачности своей представительности в этих стенах. Глаза глядели на мастера по-дружески, и голос был не по чину просящий…

6

Из областной базы возвращались уже под вечер. Закатное солнце бежало, то прячась, то появляясь из-за холмов, вперегонки с автобусом, но обогнать его силы уже не имело — порастратило за день. Тени деревьев у обочины рассекали дорогу. Автобус, подбираясь с одышкой на взгорок, под уклон бросался с облегченной радостью, чуял уставший двигатель скорый конец пути, близкие уже виднелись крыши ачурских домов. Блеснул аквариумными стеклами красавец ресторан, нехотя выползло из-за его спины приземистое зданьице райпотребсоюза, укатанной брусчаткой бросилась под горячие колеса центральная улица, мелькнули улочки, переулки, черепичные крыши, затаившиеся в зелени акаций.

Вот ведь как выходит! Вот как получается! И месяца еще не прожил Мишаня на новом месте, а уже родными казались окна домов…

Филецкий глядел в открытое окно. О чем думал, неведомо. Но когда автобус, заморенный долгой дорогой, подкатил к автостанции, мастер тряхнул головой, Словно разом сбросил с себя тяжесть дорожного молчания, вздохнул:

— Так! Посторожи ящик. Я за мотоциклом.

Ладно! — кивнул Мишаня, спрыгнул на землю, сощурился.