Свой почерк в режиссуре

Самая важная проблема с подростками – это дисциплина, потому что если они предоставлены сами себе, то начинается бог знает что: пьянки, траханье, девочки беременеют – что они только ни вытворяют… Поэтому если это тщательно не продумать – момент дисциплины, как она будет организована, кто за это будет отвечать, каким образом все будет происходить во время съемок, – то неприятностей вы не оберетесь. Допустим, вы выехали в экспедицию, живете в гостинице, дети живут по своим номерам, да еще, не дай бог, вы селите их на отдельном этаже – это кошмар! Так что все это нужно предусматривать и обдумывать. Главная проблема с подростками – их нужно держать в ежовых рукавицах, иначе они просто тут же сядут вам на голову. Это гораздо легче делать, конечно же, когда они очень увлечены. А они, как правило, будут увлечены, и этим надо умело пользоваться.

Бывали случаи, когда я менял детей, отсылал обратно из экспедиции. Я помню, у меня был очень талантливый мальчик, который мне безумно понравился на кастинге, и я его взял. Но потом, во время подготовительного периода, тренинга, я стал наблюдать за детьми – а я всегда за ними наблюдаю – и пришел к выводу, что он в общем-то человек очень скверный. Я увидел, как он все время тянет одеяло на себя, как общается с другими, и понял, что при том, что он мне точно подходит, при том, что он очень одаренный парень, я не могу его взять – он мне за два месяца съемок испортит всю команду, изменит всю атмосферу.

И я от него отказался и взял другого мальчика, менее способного, но с куда лучшим характером. Потому что я понимал, если я оставлю первого, на меня свалится огромное количество проблем. Это будут постоянные нервы, обиды, слезы, и чего только не будет, а мне надо, чтобы дети были счастливы, чтобы они приходили на площадку не просто готовые, но еще и счастливые.

То есть очень важно то, о чем мы с вами уже говорили, – характер выбранного вами юного актера, понимание, с кем вы имеете дело.

Хореография сцены

Мне хочется кое-что вам еще показать. Мы говорили с вами о мизансцене, и в прошлый раз на примере своего «Пистолета (с 6 до 7.30 вечера)» я вам рассказывал и показывал, что такое реальное время и как выстроить такой сложный кадр.

Я вам хочу показать еще один пример, на мой взгляд, совершенно блистательный. Это одна из лучших сцен, снятых в реальном времени, какие я вообще знаю в мировом кино. Вообще, этот фильм стоит того, чтобы его посмотреть, это фильм «Игрок» Роберта Олтмана, замечательного американского режиссера. Мы с вами говорили в прошлый раз о том, как начинать картину, вот посмотрите, как ее начинает Роберт Олтман.

(Идет демонстрация фрагмента.)

Этот кадр идет восемь с половиной минут. Потрясающе сделано, на мой взгляд, потому что здесь соединено сразу очень много всего: и титры сюда вплетены, и задана тема картины (потому что вся картина посвящена Голливуду и отношениям в Голливуде), и найдена вот эта завораживающая пластика. Интересно, на вас это произвело такое же сильное впечатление?

Это очень изысканная хореография, я могу только себе представить, сколько Олтман репетировал эту сцену, это сложнейшее движение крана. Очень точно все разыграно, и точно отрежиссирована вся хореография. И полностью вводит нас в историю: вот герой, вот эти питчи, за время сцены их прошло четыре как минимум – кстати, это на самом деле так и происходит, я это видел много раз, тут все очень реально, очень жизненно, – и эта открытка, на которой дважды акцентируется внимание: сначала упал разносчик, и на секунду камера там остановилась, мы увидели, только не поняли, зачем нам показывают открытку, а в конце именно на ней заканчивается сцена.

Все закольцовывается, потому что, оказывается, кто-то ненавидит героя, и вот уже интрига здесь, и вся история начинает разыгрываться. И с точки зрения мизансценирова-ния, опять же, по-моему, изумительно. На секундочку предположим, что мы выключили звук и не слышим ни слова из того, о чем говорят персонажи – хотя диалоги очень интересные, – мы поймем, что происходит?

Конечно, абсолютно все понятно. В этом и фокус настоящей киномизансцены.

Это крайне сложная сцена – с режиссерской точки зрения просто блеск, поверьте мне. У меня, например, на «Улыбке Бога» была огромная сцена пожара, было задействовано раз в пять больше народу, чем здесь, и что там только ни происходило: и горел дом, и приезжали пожарники, и тушили. Сцена шла пять с половиной минут, и там масса событий внутри сцены, и один из актеров, игравший существенную роль в этой истории, никак не мог справиться с задачей.