Свой почерк в режиссуре

Причем совершенно не обязательно, чтобы оно совпадало с историей: история, сюжет, фабула – это одно дело, это понятно, это как бы считывается на первом плане. Но если фильм делает настоящий режиссер, он всегда еще помимо непосредственно самой истории что-то обязательно хочет донести до зрителя, сообщить ему.

Я знаю три формы такого месседжа. Одна – это достаточно откровенное послание. Скажем, замечательный документальный фильм Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм» – совершенно понятно, что он стремился сообщить зрителю: он хотел сказать, что фашизм зарождается в самом простом человеке, и важно вовремя упредить это начало. Ромм показывает простых людей и всё возникновение фашизма. Если не видели, обязательно посмотрите. Это, на мой взгляд, один из лучших отечественных документальных фильмов. И помимо истории, рассказанной в этом фильме, здесь еще откровенный месседж режиссера, его послание.

Может быть другое, более завуалированное послание – такая своеобразная исповедь, когда режиссер хочет признаться в чем-то. Иногда это покаяние, иногда – просто исповедь, в серьезных фильмах она нередко считывается. Таких фильмов достаточно много. Например, фильмы Тарковского. Зачастую там месседж существует именно в этом ракурсе, он всегда спрятан, это некая подспудная исповедь автора картины.

И есть, наконец, последняя форма месседжа, как мне кажется, – это, наоборот, проповедь, когда режиссер очень серьезно, на весь мир, провозглашает какую-то свою идею. Она рвется с экрана, настойчиво внедряется в головы зрителей. Это уже совсем другая, не скрытая форма месседжа, а, наоборот, абсолютно открытая. И таких картин тоже достаточно много.

Мы с вами начинали с того, что наша с вами профессия – это, прежде всего, умение хорошо рассказать, даже не просто хорошо, а замечательно рассказать замечательную историю. Но помимо этого очень важно для себя понять (и это вы никому не обязаны говорить, даже журналистам!), что, кроме самой истории, вы еще хотите сообщить миру и зрителям. Это ваше личное послание миру, и если вы четко его для себя формулируете и держите его в голове, то, так или иначе, оно будет сквозить во всей вашей работе. Большинство режиссеров, к сожалению, вообще об этом не задумываются: вот они получили сценарий, и они его снимают. Спросите их про месседж, они на вас удивленно посмотрят и скажут: «Здесь же все написано! Вот это кино я и снимаю».

Но мы с вами говорим немножко о другом. Мы говорим не о посредственном или пусть даже хорошем коммер ческом кино, мы говорим о киноискусстве, о произведении искусства. И для произведения искусства, я думаю, это непременное условие – некий месседж, заложенный в фильме.

Финал «Дороги»

Давайте посмотрим еще один фрагмент, опять же великого режиссера, замечательного мастера Федерико Феллини. Это одна из первых его картин, четвертая, насколько я помню, и, по-моему, гениальная – «Дорога», где главные роли играют Джульетта Мазина и Энтони Куинн.

Для тех, кто не видел, – это потрясающая драма о том, как силач Дзампано разъезжает по дорогам Италии и возит с собой в качестве помощницы маленькую дурочку Джельсомину, которую опять же гениально, по-моему, играет Джульетта Мазина, жена Феллини, вы ее видели в «Ночах Кабирии». В конце концов, Джельсомина умирает, потому что она не в силах пережить жестокость Дзампано – он убивает жонглера-клоуна, который ей очень симпатичен, и вообще он – животное, настоящее животное: пьет, жрет, трахается, врет, бьет, и так далее. А она его любит, она не в силах все это пережить. И она умирает, он остается один.

Я вам так подробно рассказываю, потому что мы с вами посмотрим финал, самый финал картины, когда Дзампано бросил Джельсомину. Когда он увидел, что она заболела и ей плохо, он просто бросил ее и уехал.

И вот он остался один. Он по-прежнему выступает в каких-то уличных цирках и вдруг слышит ту мелодию, которую она наигрывала, и что-то в нем такое пробуждается. Дальше он заходит в трактир, и идет финал картины.

(Идет демонстрация фрагмента.)

Вот как я понимаю финал картины и ее месседж, – даже такое животное, как Дзампано, которого замечательно играет Энтони Куинн, не может быть один. Вообще человек не может быть один, человек нуждается в другом человеке.

Дзампано неожиданно понимает это в конце фильма, и вдруг, в первый раз, человек, который строил из себя супермена, плачет, скорчившись на песке, и впервые его становится жалко, потому что на протяжении всей картины он вызывал только негативные чувства.

Может, кто-то по-другому прочтет этот финал и эту историю, но в любом случае, мне кажется (насколько я знаком с тем, о чем думал Феллини, и читал в его дневниках и его интервью), – это одна из основополагающих мыслей великого итальянского режиссера – человек не может быть один, он обязательно нуждается в ком-то рядом.

И вот этот месседж он нам посылает в конце своего фильма.

Главная эмоция