Свой почерк в режиссуре

Вообще, метафора человеческой жизни как некоего оркестра сама по себе очень значительна и замечательна. Когда-то в пятидесятые годы существовал такой оркестр – тогда тоже шла такая волна, борьба за всеобщее равенство. И вот появился специальный оркестр, он назывался Первый симфонический оркестр, «Персимфанс», и там не было дирижера. Довольно известный был оркестр, много гастролировал. И этот оркестр гордился тем, что они выступают без дирижера. На самом же деле, это, конечно, была чистая фикция и абсолютный обман зрителей и слушателей, потому что роль дирижера там выполняла первая скрипка, просто никто об этом не знал, это не афишировалось. Но все оркестранты, естественно, ориентировались на первую скрипку, и у них был целый код, они считывали каждое движение. Фактически дирижером был вот этот самый скрипач. Потому что никакой хороший оркестр без дирижера играть не может. Это аксиома.

Чем отличается проповедь от откровенной формы месседжа? Мне кажется, здесь грань достаточно размыта.

Проповедь – это более яркая форма послания. Это, скорее, заявление, которое обычно проходит через весь фильм довольно настойчиво, навязчиво.

Для меня разница в том, что, когда мы говорим о проповеди, этому месседжу откровенно посвящена вся картина.

Обычно же месседж – это все-таки скрытая форма.

Стоит ли актеров посвящать в режиссерский месседж?

Я думаю, что нет – актеров вообще мало во что надо посвящать. Помните, когда мы говорили о дистанции: если у актера есть ощущение, что он чего-то недопонимает, не до конца знает, что вы там задумали, то это хорошо. С моей точки зрения, это держит его на некоем уважительном расстоянии. А если он все знает, абсолютно все, что вы могли ему выложить, это сокращает дистанцию. Мне кажется, это не совсем правильно.

Работа с артистами, я вам уже говорил, – дело очень непростое. С моей точки зрения, лучше недоговорить, чем сказать слишком много.

Как правило, когда актер спрашивает, о чем фильм, его по большому счету это не интересует. Его интересует, что лично он будет играть, что у него за роль. Это главное, что его волнует. Поверьте мне, я имел дело с разного уровня артистами, в том числе и с великими, – и их тоже в первую очередь интересует их собственная роль. И уже во вторую, гораздо меньшую, – а что это вообще за кино.

Мне попадались замечательные артисты, которые даже не понимали, в чем они снимаются. Честно говоря, их это особенно и не беспокоило, но роль, которую они играли в фильме, их всегда очень волновала.

Я как-то ужинал с моим любимым артистом и другом Арменом Джигарханяном – ему позвонили из какой-то кинокомпании и долго уговаривали сняться. И он при мне сказал в трубку: «Сынок, послушай, вы мне лучше пришлите мой текст и мою сцену, а больше мне ничего не надо рассказывать». Ну, он такого высочайшего уровня артист, что может себе это позволить.

Поверьте, в первую очередь артиста волнует, как он будет выглядеть на экране и что он будет делать, – вот это главное. Все остальное его интересует гораздо меньше.

Обман

Есть один важный тонкий момент – это уже вопрос вашей дипломатии: вы должны уметь, как это ни парадоксально звучит, обманывать артиста.

Что значит «обманывать»?

Это такая ложь во спасение. Например, вы репетируете, а вам при этом ваш актер говорит: «Что-то это все фигня какая-то! Я вот предлагаю, давай лучше сделаем так, так и так». Может, это и неплохо, то, что он предлагает, но это совершенно не то, что вы имели в виду. Что же делать?

Если вы чувствуете, что коса нашла на камень и переубедить не получается, конечно же, надо соглашаться. Вообще, с артистами, по моему убеждению, поначалу надо всегда соглашаться, это их как-то очень взбадривает. Во-первых, иногда они действительно что-то здравомыслящее предлагают – редко, но бывает – и тогда вы это с удовольствием и с благодарностью принимаете. Вы говорите: «Внимание, все! Вот Сережа Пупкин предложил то-то и то-то. Он не только замечательный артист, у него еще и фантазия прекрасно работает! Сережа, спасибо тебе большое, так и снимем». То есть пусть все знают, что это Сережа предложил.

Но допустим, он предлагает какую-то очевидную ахинею, и ничего тут не сделаешь – это ваш артист, вы не можете с ним ссориться, вы должны продолжать его любить. Поэтому вы говорите: «Хорошо, для меня это неожиданная идея, я, честно говоря, не думал об этом, но давайте попробуем».

Много раз я, например, делал так – тайно договаривался с оператором, что пленка не идет. То есть все всерьез: я кричу «Мотор!», но и я, и оператор знаем, что дорогая пленка не крутится. Камера жужжит, а пленка не идет. А актер играет, он доволен.