Свои. Путешествие с врагом

Когда в декабре 1941 года мы прибыли на фронт, мы были оборванные, без рубашек, часть – без обуви, но когда срочно понадобилось выполнять боевое задание, мы сами подготовились, хотя оставшиеся на постоянной вахте остались голые (без рубашек), 25 солдат – совершенно босые, но служить мы отправились. До января 1942 года мы были совсем без зимней одежды. Но литовец и в самый сильный мороз свой долг на фронте исполнил. Это все факты, которые говорят о наличии идеалов[142].

Майор Антанас Импулявичюс, командир батальона, который истребил десятки тысяч людей в своей стране и в Белоруссии, ушел на Запад, стал Импулёнисом. В 1964 году получил гражданство США и был выбран председателем литовской общины Филадельфии. В Литве был осужден заочно. Умер в США.

Убийцы с человеческим лицом

Кто они такие были, эти наши мужчины, которые расстреливали других мужчин, женщин, детей, стариков и больных?

Одно из немногочисленных исследований на эту тему – статья историка Руты Пуйшите о Холокосте в Юрбаркском округе.

Важнейшая мысль Руты Пуйшите: “Уничтожение людей было сознательным, т. е. преступник понимал, что он делает – убивает женщин, на глазах у матери убивает младенца, ударяя его о дерево…”[143]

По словам историка, преступников побуждали убивать следующие внешние факторы:

1.

Стремление приспособиться к новой власти (некоторые участвовали в антиеврейских акциях, желая доказать свою лояльность новой власти, поскольку в 1940–1941 годах слишком усердствовали, устанавливая советский строй в Литве).

2.

Политическая ситуация. Человека награждали за проявленную жестокость и наказывали за милосердие (смертная казнь за спасение евреев), кроме того, на немцев смотрели как на гаранта государственности.

3.

Позиция Временного правительства, лидеров общества, церковных иерархов.

4.

Настроения в обществе, испытавшем на себе открытую советизацию и ссылки. Первые убийства пытались оправдать – расстреливали еврейских мужчин, советских активистов. Однако со временем настроения в обществе стали меняться, люди были потрясены, появилось уничижительное слово “žydšaudys” – “расстрельщик евреев”.

5. Пропаганда.

6.

Повиновение приказам, внутренний долг. Акции истребления в провинции начались тогда, когда пресса запестрела антисемитскими выпадами.

Преступников можно разделить на несколько категорий в соответствии с отношениями убийцы и жертвы.

1.

Арестовывают, избивают, убивают знакомого человека – соседа, одноклассника или сослуживца.

2. Преступник чувствует себя “неуютно”.

3.

Судьба жертв воспринимается как неизбежность: рано или поздно евреев не останется.

4. Перед тем как убить, безжалостно издеваются.

5.

Преступник напрямую в убийствах не участвует. Его вклад чисто “служебный”: составить список жертв с адресами, найти подходящее место для уничтожения. Эта категория людей чаще всего не испытывает ненависти или враждебности к евреям.

6.

Жертвам позволяют бежать или помогают каким-то другим способом. Однако чаще всего так поступают с лично знакомым евреем или делают это за плату[144].

Историк Римантас Загрецкас провел уникальное исследование. Автор применил современные междисциплинарные методы, изучая материалы фонда дел карателей в Литовском особом архиве. В фонде этого архива “есть упоминания о нескольких тысячах лиц, связанных с Холокостом, и потому, не имея возможности сразу охватить такое обилие, мы остановились на менее исследованных в историографии округах: Биржайском, Кедайняйском, Паневежском, Рокишкском и Утенском. В этих округах удалось установить 205 лиц, связанных с Холокостом и частично за это осужденных. Все они состояли в повстанческих отрядах, которые в этих округах участвовали в июньском восстании 1941 года, а впоследствии были реорганизованы в отряды вспомогательной полиции”[145].

Проанализированы анкетные и автобиографические данные 205 лиц, полученные из протоколов допросов и показаний свидетелей.

Выводы: