Свой среди чужих...

  Встречаться с областным руководством приходилось часто заполночь. Формально, отчета у Игоря Родионов требовать не мог - Комиссариат подчинялся властям Харькова, и, опосредованно, курирующей организации - тому же НКВД. Причем на союзном уровне. Так что в области Волков не был обязан докладывать никому - даже начальник УНКВД области Губин мог его только о чём-либо попросить, но никак не требовать. Владимир Владимирович, оказавшийся ровесником Игоря, мужиком был вполне вменяемым, расклад понимал очень хорошо и особо не возникал, хотя и, явно, хотелось. С другой стороны, сам Игорь, которому приходилось постоянно общаться и решать вопросы и с Родионовым и с Губиным, решил не борзеть и работать с местным руководством, как говориться, по-человечески. В конце-концов, подписку о неразглашении хода работ перед руководством области с него никто не брал. А для дела лучше, если первый секретарь обкома, а тем более начальник УНКВД будут знать о ситуации из первых рук, а не только из докладов своих сексотов, в наличии которых Игорь не сомневался.

  Наладить контакт с Губиным Игорь так толком и не смог. Хотя по работе они сотрудничали вполне нормально, во внеслужебном общении двойной тезка бывшего российского президента человеком был тяжелым и не контактным. А скорее, просто осторожничал. Тем более что харьковчане для НКВД были страшной головной болью. Какие подписки с человека из 2008 г. ни бери - он всё равно по сравнению с ровесником из 1940 г. - болтун ужасный. Чисто как профессионалу, Губину можно было только посочувствовать. Сотни харьковских специалистов, работающих в Горьком и области, совершенно не настраивали чекистов на благодушное к себе отношение.

  Зато с Михаилом Ивановичем у Игоря неожиданно установились почти дружеские отношения. Насколько они были возможны на том уровне и в то время. Родионов жадно интересовался всем, что произошло в СССР почти за 70 лет. Игорь сначала старался вилять и уходить от ответа. Во-первых, подписка о неразглашении, а потом, как скажешь человеку, что его расстреляют по невнятному обвинению через десять лет. Причем свои же.

  Ситуация неожиданно изменилась после очередных ночных посиделок. Игорь, как обычно, доложил областному руководству о ходе работ в Васильсурске, Третьяков в ответ попенял на низкие темпы освоения новой техники производственниками ГАЗа - туда уже как месяц поставили новые станки с ЧПУ, но то ли учителя из специалистов Новопокровского станкоремонтного завода оказались так себе, то ли ученики не задались. Предоблисполкома считал что первое, Игорь напирал на хреновое, прямо скажем, образование работяг, для которых эти станки предназначались. В общем, учитывая, что местные кадры пока не смогли даже толком разобраться что к чему в коробочке, называемой 'блок ЧПУ', не то что с ней работать, было принято решение привлечь для обучения ГАЗовцев дополнительные силы. Потом всплыл вопрос с размещением очередной партии харьковских консультантов с 'Серпа и молота'. Гостиницы были забиты и харьковчан сунули в частный сектор, о чём они немедленно наябедничали Волкову. После привычных переругиваний на тему 'кто виноват и что делать с тем, кто...' ситуацию в очередной раз 'разрулили'. Высокое собрание уже расходилось и Игорь уже намылился было наконец отправиться отоспаться, когда Родионов в стиле 'Семнадцати мгновений весны' попросил его остаться.

  - Игорь Семёныч, - спросил Родионов, когда они остались в кабинете одни, - Вот ты всё крутишь когда про будущее тебя спрашиваю, а скажи честно, когда меня шлёпнут?

  - А с чего Вы это взяли? - выдавил слегка обалдевший от такого лобового вопроса Игорь. Родионов прикурил, подошел к окну кабинета, глубоко затянулся, и только после долгой паузы ответил:

  - А с того, - в голосе первого секретаря прозвучал горький сарказм, - что меня в вашем мире расстреляли в 50-м. Хочешь сказать, ты этого не знал? Ты ж историк, причем из Чувашии - почти местный, получается...

  - Михал Иваныч, - Игорь слегка пришёл в себя и, покосившись на телефон, всё же решил плюнуть на всё, - а вот как ты это себе представляешь? Прихожу я к тебе и говорю - так и так, Иваныч, ты, конечно молодец, но вот в 49-м тебя посадят по Ленинградскому делу, а через год к стенке поставят. Ну и как тебе такое? Я уж молчу о количестве разных подписок, что мы чекистам понадавали, но что бы это изменило в лучшую сторону лично для тебя? При том, что я могу, конечно, тебя предостеречь от кое-чего, но жизнь ведь уже пошла другая, а через год всю написанную в нашем мире историю СССР можно отправлять в топку! Она, в любом случае, другой будет.

  - Ты, Игорь, на телефон не косись - СЕЙЧАС нас не слушают. А с тобой я не просто так разговор завёл. На прошлой неделе Иосиф Виссарионович всех секретарей обкомов собрал. И не только нас собирал, а много кого, но - в разное время. В прессе об этом не сообщалось - закрытые были... гм... мероприятия.