Свой среди воров

– А что тело? Чуток соколиков, куча золотых соколов, – по крайней мере, ему хорошо заплатили. Ну и всякая личная дребедень. А, еще жетон паломника, – фыркнула Птицеловка. – Обалдеть как помог!

– Стой, – произнес я. – Жетон паломника? Какого рода?

– Откуда мне знать, черт возьми? Я что, похожа на паломницу? – Она порылась в поясном кошельке и достала свинцовый ромб. – Вот.

Я взял его. Точно такой, как у Ателя, – скругленный, с тремя символами, старый.

– Бумажка, – произнес я, не сводя глаз со знака. – При нем бумажонки не было?

Она снова полезла в кошель и протянула мне на ладони два скомканных, перепачканных клочка бумаги. Я осторожно взял один и развернул. Точно такие значки, как на записке, которую я нашел у Ателя.

– Что это за дрянь? – пробормотала Птицеловка и склонилась так низко, что чуть не перекрыла обзор.

– Пока не знаю, – ответил я, вынул из кисета с ахрами бумажку Ателя и положил рядом с найденными у Силоса. Значки были другими, но размер и характер совпали.

– Я нашел это у покойника, который кинул меня в другом деле. Знак паломника тоже был.

– Какая между ними связь?

Я покачал головой:

– Понятия не имею.

Мне приходила в голову мысль, что меня заказала не Кристиана, а кто-то из ее врагов при дворе. Один нобль разоружает другого. Это объясняло и ливрею, и подделанное письмо, и готовность платить за переносной глиммер. Но теперь эта версия рухнула. Силос никак не был связан с реликвией и не имел причины носить при себе такую же бумажку, как Атель.

Однако носил.

Я уставился на грязные клочки, восстанавливая цепь. От Ателя – к Федиму, от Федима – к Ларриосу, а от того – к Ирониусу и Серому Принцу. С другой стороны нить тянулась от Силоса к поддельному письму и Тамасу, а Кристиану использовали, чтобы подобраться ко мне.

Не совпадало ничего, кроме самих бумажек.

Я уже начал жалеть, что проявил милосердие к Ателю.

– Черт тебя побери, Улыбашка, – буркнул я, убирая клочки и жетон в кисет и берясь за дверную ручку. – Что тебе стоило быть чуть сговорчивее? Только и…

– Дрот!

Птицеловка прыгнула на меня и повалила на пол. Через мгновение в дверь что-то с хрустом ударило.

– Кретин! – крикнула она мне в ухо, оставаясь сверху.

– Уй! – простонал я, так как все мои синяки проснулись между нею и жестким полом.

– Именно что «уй»! – сказала она, слезая. – Чем ты думал?

– Я вообще не думал, – признался я, тоже вставая, но медленнее. – В том и беда. Я слишком устал, чтобы думать.

В двери на уровне груди застряла короткая арбалетная стрела. Она засела так глубоко, что наконечник полностью скрылся. Арбалет я установил год назад в темном углу на лестничной площадке. Поставил растяжку, а нынче забыл ослабить, когда взялся за дверь, и спусковой механизм сработал.

Вселенская дурь.

– Мать твою, Дрот! – произнесла Птицеловка. – Если думаешь, что я буду терять людей, чтобы тебя накрыло твоей же ловушкой, то поищи себе другого Дуба! Не будь меня рядом, тебя пригвоздило бы, как Оленя на первом же деле! Святые Ангелы! Я говорила тебе не быть таким параноиком, но разве ты слушал? Нет! А теперь…

Я не стал возражать на это тем, что, не будь ее рядом, я не отвлекся бы на Ателя, Силоса и бумажки. Взамен я примиряюще поднял руку:

– Ты права, Птицеловка. Спасибо. Я твой должник. Больше чем когда-либо, но сейчас не поможешь ли с половицей? Я себе такому не доверяю.

– А иначе ты?..

– Птицеловка…

– Хорошо-хорошо.

Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы не тряслись руки. Затем опустилась на колени, приоткрыла дверь, сунула руку в щель и повернула рычажок на стене, который крепил половицу за порогом. Без этого в лицо ударяла негашеная известь из скрытого под ней пузыря.

– Когда спал-то в последний раз? – спросила Птицеловка, когда выпрямилась.

– Вчера. Или позавчера? Не помню…

– Ну тогда, – сказала она, открывая дверь, – тебе нужна… Сука!

Даже будь это предложением, я не сумел бы им воспользоваться. Она была горяча, но я пребывал не в форме. Впрочем, мне не понадобилось сочинять отговорку. Ее интонация и то, как она застыла, просветили меня с избытком.

Я бездумно потянулся схватить ее, выволочь и захлопнуть дверь перед тем, что караулило нас внутри. Потом я узрел то, что видела она, и тоже окаменел.

В моей спальне была женщина. Мертвая. Зависшая в футе над полом. Она висела в воздухе сама собой, ни на чем.

– У нас проблемы, – проговорила Птицеловка Джесс. – Очень серьезные.

15

– Кто она? – спросил Джелем, медленно обходя зависшее в воздухе тело.

– Клинок по имени Урок. – Я сидел на кровати. – Профессионалка. Весьма хорошая.

– Значит, тот, кто это сделал, оказал тебе услугу, – заметил джаниец.

– Мне везет.

Джелем улыбнулся и продолжил кружить вокруг мертвой убийцы. На нем была все та же кремовая рубаха, но жилетка сменилась длинным легким плащом из синего льна. Такой же тканью была повязана голова. Я был уверен, что Джелем не сомкнул глаз, но выглядел он свежее многих прохожих, которых я встретил по дороге домой.