Своя-чужая война

Чуть дальше, за их спинами, уже стояла осадная техника, готовая в любой момент начать метать тяжелые гранитные шары в сторону крепких стен, за которыми в тревожном ожидании засели обороняющиеся. И чем выше поднимался Хассаш, тем меньше становилось у воинов, что выглядывали между зубцов высоких стен на поле, раскинувшееся внизу, решительности защищать эти стены до последнего вздоха.

И причиной этому была не осадная техника, вокруг которой деловито суетилась ее прислуга. Вернее, не только она. Воины герцога уже видели, как эти машины буквально со второго залпа (первый был пристрелочным) в щепки разносят небольшие, наспех собранные срубы во время учений, которые Гаспар устраивал на виду у защитников Борса. Поэтому иллюзий относительно того, что вскоре тяжелые «подарки» не полетят в их сторону, совсем не испытывали. Тем более пробный залп в сторону ворот эти машины уже успели произвести.

Основной причиной гаснущей решительности были ровно выстроившиеся коробки воинов князя Сайшат. Еще когда те выходили на отмеченные им позиции, защитники Борса поняли, что им противостоит не большая банда удачливого главаря, о которой непрестанно им говорит окружение герцога. КАКАЯ, К ХУРГАМ, БАНДА? Синхронности и слаженности действий воинов мог позавидовать любой правитель и военачальник. Создавалось впечатление, что сам Парон своей могучей рукой, словно фигурки какой-то неизвестной игры, двигает их по этому полю. Ни суеты, ни криков, лишь короткие рубленые команды командиров, прекрасные доспехи и оружие, на гранях которого играл своими лучами Хассаш, и полная уверенность воинов в своей победе. И вскоре вся эта масса потечет в бреши, которые наверняка пробьют тяжелые ядра в стене города, какой бы толстой и крепкой она ни была. А ведь среди них есть оборотни и вампиры, которые одним своим названием и слухами о них наводят ужас на защитников. Одна надежда на то, что герцог будет благоразумен и все же пойдет на переговоры и уступки. Не зря же осаждающие вышли с белым щитом перед воротами?

– Что-то долго они там мнутся, родитель, – озвучила общую мысль Катаюн, разглядывая высокие стены Борса. – Или герцог уже ничего не решает, а его окружение не может договориться между собой, либо пакость какую-то задумали.

– Скорее всего, и то и другое, – обобщил князь. – Так что будьте наготове.

– Мы всегда наготове, бать, – погладив рукояти «клыков», сказал Палак. – Пикнуть не успеют, как разделаем на составляющие.

– Палак, – покачал головой Атей. – Уверенность в своих силах и самоуверенность – это совершенно разные понятия. В твоих словах сейчас больше сквозит последним, а это не совсем хорошо.

– Не, бать, – тут же возразил вайрон. – Ты научил нас реально оценивать свои силы, так что не беспокойся, никакой самоуверенности в моих словах нет.

– Мост опускается, – вскрикнула Тахере.

Атей и сам уже видел это. Картина опускающегося моста и позвякивание цепей вызвало у него легкое чувство дежавю. Совсем недавно они наблюдали такую же картину, только было это за сотни верст от Борса и на территории другого государства. Вот только сегодня, когда мост опустился, из ворот не стала вытекать конница мятежного графа герцогства Морич. С него спрыгнули пять разумных, и он тут же снова стал подниматься, занимая свое привычное положение при осадах. Пятерка между тем поравнялась с барбаканом, из которого к ним присоединилось еще три воина, а затем уверенно направилась в сторону князя.

Чем ближе подходили переговорщики от герцога, тем тревожнее становилось Атею. Внутри него стала скручиваться невидимая пружина, готовая в любой момент распрямиться, пуская тело воина в пляску с клинками. И причиной этого состояния была троица, что шла в пяти шагах за спинами первой пятерки. Они были выше посланников герцога, разодетых в свои самые праздничные одежды, и в каждом их движении крылась затаенная угроза, какая может исходить от хищника, готового к прыжку. Облаченные в легкие кольчуги, с парными мечами у поясов и глухими шлемами, что закрывали их лица от окружающих, они не шли, а буквально скользили по не просохшей от утренней росы траве.

Вот только они, наверное, и не подозревали, что хищники бывают разными. И тот, к кому они приближались, был намного опаснее их самих.

– Внимание! – еле слышно проговорил Призрак.

Расстояние между договаривающимися сторонами сократилось до десятка шагов, и процессия остановилась. На некоторое время возникла пауза, в течение которой подошедшие пристально рассматривали князя и его окружение, не решаясь первыми начать разговор.

– Кто главный среди этих разбойников? – наконец проговорил один из них, с презрением выплюнув свой вопрос.

– Ты за словами-то следи, – оскалился Гаспар. – Вырядился, что скоморох площадной.

Лицо благородного сделалось пунцовым, он открыл рот и набрал в грудь воздуха, чтобы произнести очередные оскорбительные слова, но Атей не дал ему этого сделать.

– Я – князь Сайшат.