Своя игра - 2. Между Мраком и Светом

— Быть может, и есть. Быть может, ты просто не был готов к ней. И здесь, в нашу первую встречу, разве были готовы мы оба? Нет, не были — ни в первую, ни в последующие. Только в ту, решающую, возле стен заброшенного города мы оказались готовы… Давай я буду говорить, все время говорить. Слушай мои слова, только их. Пусть для тебя не останется ничего, кроме них, — и тебе станет легче. Слова имеют великую силу! Этьен де Гурфье недаром учил меня языку. Это редкое умение, даже для самых лучших лошадей, и оно требует огромных усилий для развития. Но Этьен был не только храбр, а еще и мудр. И потом я скрашивал его одиночество в долгих походах, беседуя с ним у костров на привалах, — в самых глухих местах, где живут лишь демоны и чудовища, и никогда не ступала нога никого из разумных…

Я не уловил момент, когда перестал чувствовать боль от ударов. Какое-то время еще ощущал сами удары, прилетающие точно из пустоты, а затем в самом деле остались только слова. Слова Люцифера, который произносил их так спокойно, словно мы действительно расположились на отдых в глухой глухомани, где на целые недели пути не встретить живой души. Позже пропали и слова. Когда пришел в себя, Эрма рядом не было. Он сидел с остальными у костра и доедал свою порцию ужина.

— Давайте окачу его водой и попробую еще раз, — сказал Вуд, кивнув в мою сторону. Он не заметил, что я уже в сознании.

— Хватит, — возразил Свэн. — Нам еще выспаться до утра надо.

— Но он так и не позвал лошадь! Она прямо сейчас может торчать в тех зарослях, в тридцати шагах от нас!

— И пусть торчит. Не стоит преувеличивать опасность от нее. Ни один боевой конь, как бы прокачан он ни был, сам по себе не справится с воином выше пятидесятого уровня или двумя выше сорокового. Я подежурю первую треть ночи. Две оставшиеся — вы, парами.

— Дежурь хоть всю ночь, — усмехнулся Эрм. — Тебе полезно.

— Придержи язык! Я пока еще управляющий!

— Вот именно — пока.

Вуд переглянулся с Эрмом, и его физиономия тоже расплылась в ухмылке. Похоже, бойцы виконта давно списали Свэна со счетов из-за истории с Пенелопой, кем бы ни была эта дама. Они все еще слушались его — командир есть командир. Однако самые наглые не стеснялись прилюдно унижать начальника, мстя за причиненные им обиды, когда он ходил у Грюнберга в фаворитах, — или вообще просто так, для удовольствия. В их понимании Свэн был уже отбросом на помойке.

Он это понимал. И я видел, что сдерживается управляющий с великим трудом.

Сейчас Свэн не утерпел и решил показать подчиненным, кто есть ху, поставив на место главного наглеца. Или — или.

— Отнеси пленнику еду и воду, — жестко приказал он Эрму. — Живо.

Эрм засопел как строптивый боров, которого загоняют вилами в отведенную ему загородку. Однако спорить не отважился и начерпал в миску варева из котелка.

— О-о-о! — воскликнул он подойдя ко мне. — Очухался!

Миска плюхнулась неподалеку от моей головы. Часть варева выплеснулась на землю.

— Дал бы ложку, но у тебя ж все одно руки связаны. Пожрешь так. И с земли не забудь подобрать — я проверю.

Через минуту рядом с первой миской появилась вторая — с водой.

— Попьешь тоже так. Мордой в корытце — и лакай.

Собственное остроумие так подняло Эрму настроение, что он даже позабыл обижаться на Свэна.

— Пойдет, командир? — с шутовским задором спросил он. — Все правильно сделал? Уверен, гаденыш справится! Извернется и пожрет. И водицы испить сможет. Он талантливый!

— Пойдет, пойдет! — смягчился Свэн, выпуская пар. Видно, воображаемая картина, как я пытаюсь добраться до еды и воды, его развеселила. — А теперь спать, парни! И не беспокойтесь ни о чем. Если дезертир решится натравить на нас своего маунта, я сумею с ним совладать.

«Надеюсь, Люцифер услышал это, — подумал я. — И не станет нападать на Свэна, когда тот останется бодрствовать один. Ведь управляющий не врет. Действительно с лучшим боевым конем справится. А Люц пока не лучший — не в обиду ему будь сказано».