Своя на чужой территории

Услышав слово «эпизод», Луиза сразу настроилась на производственную тему.

– Насть, я тебе хотела сказать! Там у тебя сцена, где ты рвешь документы… Так, может, тебе добавить отчаяния, покидать предметы со стола. Подумай! Нужен взрыв эмоций. Ты должна показать зрителям, что ты не только полицейский, но и отчаявшаяся женщина.

– Не волнуйся, Луиза! С ролью отчаявшейся женщины я хорошо справляюсь в жизни и сыграть это смогу, – Настя отвернулась и пошла в сторону Погудина.

– Я тебя сегодня не узнаю, Оленин! Ты обалдел? Ты реакцию Насти видел? – зашипела Юнис.

– Да! Я решил измениться. Сколько можно о ней вздыхать?

– Ты меня пугаешь!

– Девушка Луиза! Я не понял самого главного: мы гулять сегодня идем?

– Гулять? Нет уж, Оленин, гуляй один. Я хочу вернуться домой живой и здоровой. Мне и так нервотрепки хватает! – разозлилась Луиза.

Странный сегодня день. Жизнь, смерть, переживания, откровения, творческие флюиды будто смешались в одном флаконе, породив невиданную алхимическую субстанцию. Но Луиза отчетливо понимала: скоро все это содержимое станет магнитом для недоразумений, проблем и неприятностей.

Глава 29

Ольге Захаровне не спалось. Да и какой нормальный сон может быть в ее возрасте – то суставы ноют, то колени крутит. Она перевернулась с одного бока на другой, скинула с себя одеяло. Женщина недавно вычитала «рецепт» хорошего сна: засыпать непременно нужно в холоде, чтобы сначала как следует замерзнуть, а потом согреться под одеялом. И отличный сон гарантируется. Но отопление включили рано, в комнате было жарко, и пожилая учительница некстати вспомнила, как они с дочерью, давно, когда Наташка была еще совсем маленькой, отдыхали на пляже в Сочи.

Поездка была по необходимости, учительский профсоюз в кои-то веки выделил ей путевку в санаторий «Мать и дитя». Такая вот случилась роскошь. Ольга Захаровна воспитывала дочь одна. Муж Николай когда-то имелся в качестве законного, но так и не смог смириться с тем, что, выбирая между семьей и работой, Ольга выбрала работу.

Для педагога неудачный брак – это отпечаток профессии. В педагогических институтах учатся в основном девочки, которые в процессе учебы мало общаются с парнями. Учительницы часто выходят замуж за первого встречного. Ольга Захаровна вышла за брата своей подруги, которого-то и видела всего несколько раз. Ольге нравилась работа в школе, где она «сеяла разумное, доброе, вечное», и она наивно верила в нерушимую святость семейной жизни. Но в институте не было предмета «Как любить мужчину», и она перегибала палку: начала воспитывать мужа, оценивала его, как постоянно оценивала своих учеников.

Муж не выдержал опеки и сбежал к кому попроще. Ольга Захаровна потом видела его новую жену, обычную бухгалтершу, с белыми, свалявшимися, словно вата, кудряшками по всей голове. Николай ушел, когда Наташе было три года, когда оба поняли, что бесполезно склеивать разбитую чашку их совместной жизни.

– Я больше не могу, – сказал однажды муж. – Я устал получать от тебя двойки по поведению. Давай разведемся.

Ольга Захаровна не очень переживала. Почти все в их школе были разведены: от красавицы «географички» муж ушел к продавщице, от умниц «математички» и «русички» мужья просто сбежали. Поэтому, оставшись одна, она не впала в отчаяние и сконцентрировалась на воспитании дочки. С мужем удалось сохранить хорошие отношения.

Почему вдруг сейчас ей вспомнился плавящийся от солнца Сочи? Ответ был прост: после многих лет одиночества она встретила там мужчину, который ей понравился. Оказались рядом на пляже, случайно разговорились. Мужчина был совсем обычный, с глупыми привычками. Щелкал семечки, шелуха от которых разлеталась, как рыбья чешуя. Но с ним было спокойно и хорошо. Ольга не спрашивала, женат он или нет и почему приехал один из своей Костромы. Они просто были женщиной и мужчиной, понравившимися друг другу. Никаких дальнейших обязательств. Днем их тела разогревались на пляже, периодически охлаждаясь в море, а вечером и ночью существовали по другим законам. Когда дочка Наташа засыпала, они уходили гулять по набережной: сидели в кафе или на скамейке, разглядывая проходящих людей, и говорили, легко и непринужденно. Мужчина замечал все: сухопарую даму в красном мохнатом платье с блестящими сережками-подвесками, смешного официанта с круглыми, как у совенка, головой и глазами. Ольга давно так много не смеялась, а утром, когда она провожала мужчину до номера – чтобы Натка не видела, – они долго и самозабвенно целовались.

– Ну нашла, что вспоминать, – Ольга Захаровна натянула одеяло до подбородка.

Из этой истории, конечно, ничего не вышло. Мужчина попрощался и уехал. Обещал писать и звонить, но ничего такого не случилось. Ольга долго вспоминала его и ждала, ждала весточки, а потом перестала и всю свою энергию направила на воспитание дочери.

– Мамочка, ты у меня самая лучшая! А ты меня сегодня спросишь по литературе? Я выучила! – так часто говорила Натка. Она гордилась мамой, которая преподавала литературу и была классным руководителем.