Своя на чужой территории

Пять лет Наташа ждала и надеялась, что Алик отыщется, а потом слегла. Оказалось, неоперабельный рак. Чего только не предпринимали Ольга и Наташин отец, по каким только врачам ни водили Наташу, угасавшую просто на глазах. Сколько денег потратил Николай, подумать страшно, но до последнего верил, что дочь поправится.

Потом Наташа умерла.

– Не засну от таких мыслей, не засну. – Женщина продолжала ворочаться в мятой жаркой постели.

Пора бы уж перестать оглядываться и горевать о прошлом, каким бы тяжелым оно ни было. Мальчик у нее вырос замечательный – добрый, красивый, умный. Спасибо Николаю, подававшему хороший мужской пример внуку. Ольга Захаровна все чаще жалела, что семейная жизнь с Николаем не сложилась. Несмотря на разрыв, он все равно оставался рядом и очень много сделал для Роберта, в буквальном смысле заменил ему отца, чтобы мальчик не чувствовал пустоты и знал, что он – член семейного клана, где его всегда поймут и защитят. Он ни разу не пропустил первое сентября и всегда приходил с цветами для Ольги и подарками для внука, растрогался до слез на выпускном. Учил играть в шахматы. Николай никогда не говорил с ней об отце Роберта, но Ольга точно знала, что он ненавидел Алика уже за то, что его любимый и единственный внук растет без отца.

Кто бы ей подсказал раньше, что ангелов среди людей нет и того, кто рядом с тобой, просто нужно любить, не пытаясь учить, воспитывать и исправлять в меру своего разумения. Что проку в гордыне, ощущении превосходства над другими и собственной правоты? Для нее и Роберта ангелом-спасителем был дед Николай.

После истории с беременностью дочери Ольге Захаровне пришлось уйти из школы. Она не могла вытерпеть косых взглядов и гнусных комментариев. Брала учеников на дом, занималась с ними русским языком и литературой – учила писать сочинения, неплохо зарабатывала, и они с внуком не нуждались.

Но прошлое, о котором не хочется вспоминать, имеет обыкновение возвращаться. Вот и Царегородцев, оказывается, объявился в городе. Хотя она-то всегда знала: жив ее бывший зятек, жив.

Но от неожиданной новости Ольга Захаровна все равно разволновалась. И чтобы скрыть это, начала болтать про Чехова, золото Колчака и жизнь на заимке. От ее бывшего зятя ожидать можно было чего угодно, она бы ничему не удивилась. Он мог поменять фамилию, сделать пластическую операцию, стать известным оператором. Главное в другом: все эти годы Алик Царегородцев прекрасно существовал на белом свете, нисколько не переживая за брошенную жену и маленького сына. Наташа страдала, заболела, мальчик рос без отца, а потом и вовсе остался сиротой. Ольга Захаровна переживала только за дочь, но никак не за негодяя-зятя. Он ведь и женился только из-за страха. Ольга пригрозила, что посадит. И посадила бы, но Наташу было жалко. Да Николай уговорил посочувствовать дочери, понять, и она отступилась. Он давал Наташе ощущение безопасности этого мира и защищенности в нем, был тем самым большим и сильным папой, который всегда заступится. Не уберегли они бедную девочку.

С одной стороны, сейчас пожилой учительнице не хотелось ничего знать о бывшем зяте. Живой он или мертвый, ей все равно. Но при этом женщина гнала от себя ужасную мысль: вдруг Алик приехал, потому что захотел встретиться с сыном. Зачем ему мальчик после стольких лет забвения? Роберт не может иметь отношения к гибели поганца Алика. Если бы у нее была возможность, убила бы негодяя, задушила собственными руками, а мальчик на такое не способен. Но спрашивать, был ли он в гостинице у своего отца, Ольга Захаровна не хотела, боясь услышать утвердительный ответ.

Глава 30

Все-таки замечательно, когда есть такой друг, как Вадик Тымчишин. Он, конечно, бывает веселым балаболом, но как в журналистике без этого? Если слово – твой главный рабочий инструмент?

Вадик отвез Юльку сначала к дому Ольги Захаровны, а потом (учительницы дома не оказалось) в редакцию, болтая при этом без остановки, как радио в парке, которое за день ни разу не выключается.

– Юль, у меня теперь будет фото со своим трупом. Вставлю снимок в рамку и повешу в редакции.

– Фу! Глупости какие! Дурные у тебя пристрастия: один раз мертвяка сыграл, но зачем это тиражировать?

– А хочешь, тебе фотографию подарю?

– Нет, спасибо. Твой «труп» мне не нужен.

– Тогда я Миле Сергеевне подарок сделаю. Будешь завидовать, Сорнева, да поздно будет.

Юлька рассмеялась.

– Ты мне живой дороже, Тымчишин! Не скучно с тобой! Ты, как фокусник, все время вытаскиваешь из шляпы белых кроликов, и непонятно, когда они в твоей шляпе закончатся. Я, Вадичек, про твой мужественный поступок обязательно напишу в газете. Не каждый решится сыграть роль трупа. Пусть знают наших!

– Между прочим, могла бы записать со мной интервью! Мне славы хочется! Пусть пока и как актеру эпизода.

– И как назвать интервью? «Дорогие читатели, живой говорящий труп расскажет вам много интересного»? Ты ж лежал себе, полеживал с закрытыми глазами. О чем в интервью рассказывать?