Своя ноша

Вечером я снова сидел перед Иваном Гордеевичем и с похолодевшим сердцем ждал приговора. Длинные ножницы лежали в покое.

— Слов на ветер не бросаешь, — сказал Иван Гордеевич, и я не сразу понял, хорошо это или плохо, хорошо или плохо «ты», с которым он ко мне обратился, а Иван Гордеевич, приспустив по-стариковски очки, взглянул поверх них и неожиданно спросил:

— На отдел пойдешь?

— То есть как на отдел?

— Заведующим.

— Мне бы литсотрудником, — все еще ничему не веря, робко попросил я. — Поучиться.

— На большом деле скорее выучишься… Высоких талантов в твоих статьях я пока не обнаружил. Видимо, все впереди. Но мне нужны свежие люди, ибо время такое, свежее, и общими словами о нем не отделаешься. Надо разбираться, анализировать. С умом и сердцем. А кое-кто из старых газетчиков на это уже не способен… Даю тебе отдел культуры и быта. Литсотрудника нет, сам подберешь. Связывать не стану… Где остановился?

Я пожал плечами: не знаю пока.

— Поживешь у меня.

Две недели я жил у Ивана Гордеевича. В один из тех дней он повел меня в обком партии, на бюро, для утверждения в должности заведующего. В вестибюле, у маленького окошечка с полкой, выписал для меня пропуск, потом провел по лестнице мимо двух милиционеров-женщин на третий этаж и, оставив в приемной первого секретаря, исчез за обшитой светлым деревом дверью. Вскоре позвали меня. Из-за волнения ни одного лица не мог признать в многооконном кабинете; сидели за столом в глубине, сидели вдоль стен на стульях, ко мне отнеслись со вниманием и вежливостью, но задавали и неожиданные вопросы: «Почему не женат?», «Почему не в партии?». Потом попросили выйти.

Оглушенный, я еще с полчаса торчал в приемной, ждал Ивана Гордеевича. Наконец вышел он и сказал буднично:

— Иди работай. Утвердили.

Вот такой человек был наш редактор.

Сейчас он страница за страницей листал дело, грозившее мне бедой, и я ни на минуту не сомневался, что он увидит его таким, каким оно есть в действительности, не преувеличит в размерах и не преуменьшит, очень полагался на его добрый здравый смысл. Однако беспокойство не оставляло…

… Иван Гордеевич захлопнул скоросшиватель и, обхватив рукой подбородок, раздумчиво потеребил его.

— Мда, — сказал он. — Запутанная история. Без пол-литры не разберешься.

— Уже пробовал с пол-литрой — не получается.

— А что говорит жена?

— Настаивает на своем.

— Видно, третейский суд нужен. Давай-ка пошлем папку в геологическое управление. Там специалисты. А?

— Я бы сам хотел разобраться.

Иван Гордеевич снова потеребил подбородок, подумал.

— Не возражаю. На мой взгляд, события восстановить нетрудно. С Татьяной ведь четыре студента были. Вот и разыскать их, побеседовать. Не мешает сходить в геологическое управление. Поинтересоваться точкой зрения специалистов. Подумай и над смыслом слова «первооткрыватель». Первый, значит. А вот Крапивин пишет: первым нашел гальку какой-то охотник. Я не умаляю заслуг Татьяны, но читателям, доведись печатать материал об открытии, интересно узнать и об этом охотнике.

— Будет сделано, — сказал я бодро.

Однако мой тон не обманул Ивана Гордеевича. Приспустив по привычке на нос очки, он испытующе посмотрел в мое лицо и произнес:

— А ты не кисни. Не дадим жену в обиду.

Выйдя от редактора, я хотел было немедленно отправиться выполнять его поручение и уже прикидывал в уме, с чего лучше начать — с института или с геологического управления, но в коридоре меня перехватил Куб.

— Где тебя носит? С ног сбился — ищу!

— Зачем?

— К телефону. Женщина какая-то. Я говорю: позже позвоните, а она, видите ли, позже не может.

«Вчерашняя!» — решил я и побежал в отдел.

— Слушаю, — сказал я и с силой вдавил трубку в ухо, чтобы не пропустить ни одного звука: надо было во что бы то ни стало узнать голос.

— Виктор Степанович?

— Я.

— Здравствуйте, Витя. Это Алевтина Васильевна Баженова. Удивлены?

— Нет, не удивлен, — мрачно признался я, намекая на вчерашний звонок. Но Алевтина Васильевна никак не среагировала на мое признание, да и голос ее, веселый и певучий, совершенно не походил на вчерашний; вчерашний задыхался от страха и ярости.

— Витенька, — играя голосом, говорила Алевтина Васильевна, — мне очень, очень нужно вас видеть!

— Я к вашим услугам. После работы могу подождать в редакции.

— Не-ет, я хочу вас видеть немедленно.

— Приезжайте сразу.

— О, Витя, вы не слишком любезны. Я ведь все-таки женщина. Не лучше ли вам ко мне приехать?

— Договорились, — согласился я, надеясь при встрече выяснить тайну вчерашнего звонка.