Своя волна

… Мести улицы или идти таскать мешки с картошкой на каком-нибудь рынке или овощной базе в мои планы не входило. Помыкавшись так несколько дней и окончательно убедившись, что мой красный диплом и все мои таланты и способности никому не нужны. И никто не спешит брать меня на то место, на которое я рассчитывал и которого считал себя достойным, да и вообще ни на какое другое тоже, я решил, что нужно подойти к решению проблемы иным путем. Раз уж мои таланты и знания, как дипломированного специалиста не востребованы, нужно найти ту сферу, где я смогу проявить себя и где меня оценят должным образом. Я был не только глуп, самонадеян и наивен, но еще и нахален. Место, где можно хорошо заработать и где есть возможность расти и, в перспективе, достичь всего, о чем я мечтал – телевидение. И я вполне подхожу, твердо полагал я. Чем я хуже тех, чьи лица мы видим на экране? Я попытался, и попытка закончилась очередной неудачей. С телевидением не вышло. Один из сотрудников которого я пытался убедить, что я то, что им нужно и им просто страшно повезло, что мне пришла в голову идея пойти на телевидение, то ли сжалившись над провинциалом, то ли чтобы я, наконец, отвязался, посоветовал мне попробовать поискать работу на радио. За несколько дней я побывал на двух десятках радиостанций. В конце каждой беседы я слышал один и тот же ответ: «Нет, к сожалению не подходите». Терпение заканчивалось, как и имевшиеся при себе деньги. Оставался выбор: устроиться, все же, грузчиком, или разнорабочим. Или, если повезет, кладовщиком или охранником. Еще был вариант вернуться назад, в свой родной город, с сознанием полного поражения, несбывшихся надежд и без перспективы на будущее. Ну, или кинуться в Москву реку, тоже своего рода был выход. Но сдаться, опустить руки, а любой из перечисленных мной вариантов, означал именно это, я не был готов, просто не мог. Пока идей, в какую область еще податься не было, я продолжал обходить радиостанции. Их, по крайней мере, тех, которые более-менее слушали, и которые не вещали совсем уж какой-то бред и сплошную чернуху, оставалось не так уж много. Услышав после очередной беседы привычное «Нет», я, уже перестав реагировать бурно и болезненно, и пытаться выяснить, почему нет, пошел к выходу. «У тебя, парень, есть задатки для работы радиоведущим,– сказал редактор, только что отказавший мне. – Речь грамотная, говоришь хорошо и голос твой, есть в нем что-то. Но у нас сейчас полный комплект, так что се-ля-ви». Слова ободрения и похвала оказали прямо противоположное действие. Я впал в настоящее уныние. Оказывается, даже если меня и оценят, это вовсе не гарантия того, что мои злоключения закончатся, и начнется, наконец, прекрасная жизнь с карьерой, ведущей меня к заоблачным высотам успеха и процветания. Радиостанция располагалась недалеко от набережной. Я брел вдоль берега, упрятанного в бетон и гранит. Мысли были мрачные, я вглядывался в темную рябь воды, пытаясь решить, что же дальше. Топиться я не собирался. Но было огромное желание заорать во весь голос, разбить что-то, дать выход накопившимся, за время пребывания в столице, эмоциям. Когда зазвонил телефон, я даже не хотел отвечать. «Эй, парень, ты видно везунчик по жизни,– услышал я голос человека, только сейчас говорившего со мной на радиостанции.– Представляешь, наш ведущий утреннего эфира ногу сломал, сейчас в больнице. Нужна замена. Если тебя еще интересует, можем попробовать тебя пока поставить. Только учти, это сам понимаешь, временно. Но ты не переживай, если у тебя хорошо пойдет, потом что-нибудь придумаем. Может, в ночной эфир тебя поставим. Но сейчас тебе подфартило. Утренний и вечерний эфир – самое популярное время. Больше всего слушателей». Чувствуя, за спиной крылья я отправился на радиостанцию, твердо зная, что другое время эфира, другую радиостанцию, а возможно другую работу придется искать бедолаге, сломавшему ногу. Утро, самое популярное, по словам редактора, время, отныне мое. Жестокий город не терпит неудачников. Если ты оступился и упал, ползи, но не выпускай из рук того, что у тебя есть. Если бы я сломал ногу, руку или все конечности разом, я бы приковылял на костылях, приехал в инвалидном кресле, на больничной каталке, я бы полз, цепляясь зубами за асфальт. Потому, что стоит зазеваться, дать слабину и твое место займет кто-то другой, а тебе даст, вслед, хорошего пинка, чтобы не мешался на дороге.

Наконец я поймал удачу. Огромный город улыбался мне. Я стал его полноправным членом, маленькой частичкой. Он принял меня. И рано или поздно он покорится мне, потому что отныне я повелитель волн…

–Воронцов, если ты спишь, я тебя придушу,– оторвавшись от экрана монитора, сказала Маша.

Денис сладко потянулся и открыл глаза.

–Да, не сплю я, не сплю, рыба моя. Слушал тебя внимательно,– улыбнулся он.– Я так понимаю, господин Стрельников, судя по головокружительной карьере, удачу с тех пор из рук так и не выпустил.