Своя волна

–Да, ладно, Марусь,– махнул рукой Арсений, – думающий человек сам способен анализировать, делать выводы и отличать хорошее от плохого, и не воспринимать все прямо буквально, как инструкцию к тому, как нужно действовать. Так, что подобных выводов из книги, как ты тут описала, никто, у кого есть мозги, не сделает. Просто воспользуется, может быть, парой-тройкой советов, а почему нет? Каждый хочет получить свое место под солнцем и многие просто не знают как, с чего нужно начать. Что тут плохого? Это же не значит, что все кто хочет сделать карьеру или достичь чего-то воплощение зла. Бесчувственные, бессердечные. Так можно договориться до того, что все кто смотрит ужастики или фильмы про маньяков, обязательно и сами ими потом становятся.

–Ну, ты сам сказал про думающих людей,– усмехнулась Маша. – Вы, Максим просили сказать Вам, что я думаю откровенно, и я сказала. Вам же нужна была правда.

–И я крайне за это признателен. Кстати, Ваша начальница придерживается примерно того же мнения.– Радиоведущий рассмеялся.– Фаина Родионовна моих чувств, в отличие от Вас, не щадила. Назвала мою книгу отравой для ума.

Арсений закатил глаза и фыркнул.

–Кто бы сомневался. Тетушка точно не из тех, кто щадит чужие чувства, выбирая выражения помягче.

–Нет, я рад, что услышал и ее мнение и Ваше, Машенька. Вы обе вызываете у меня чувство самого глубокого уважения и симпатии.– Он посмотрел на Машу и улыбнулся.– Видите, не такое уж я бесчувственное чудовище. И мне не чужды человеческие чувства.

–Что-то нам десерт долго не несут,– оглядываясь в сторону, откуда официанты входили в зал с подносами, сказал Арсений. Обсуждать книгу и проблемы современного общества ему надоело.

–А, что стало с тем радиоведущим, место которого Вы заняли, Максим? Его карьера сложилась?– улыбнулась Маша. Стрельников развел руками и со смиренным видом ответил:

–Увы, боюсь, Вы меня возненавидите, но карьера на радио для него закончилась,– в ярко-голубых глазах мелькнули озорные огоньки. – Я слышал, что он стал официантом.

–Надеюсь, не в этом ресторане,– ухмыльнулся Арсений, – а то сейчас подсыплет нам всем яда.

В зал вплыла соблазнительного вида официантка и направилась к их столику.

–Слава богу, не мужик,– следя взглядом за легкими, грациозными движениями несущей поднос девушки, сказал Арсений, – можно есть, не опасаясь за свою жизнь.

Девушка поставила на стол десерт, сверкнула белозубой улыбкой и удалилась.

–А вообще, я считаю, вы оба не правы,– с аристократичным видом поедая десерт, сказал Арсений, которому сегодня досталась непривычно молчаливая роль и он, очевидно, решил, что пора наверстать упущенное. – Ну, с твоим неисправимым идеализмом, Маруся, все ясно. Ты судишь людей по себе, а честность, порядочность да еще в сочетании со способностью постоянно думать и переживать о других, сегодня и вправду редко встречаются. Но ты, Макс, на мой взгляд, тоже несколько перегибаешь. В конце концов, мы, по крайней мере, большинство, достаточно цивилизованы и у нас существуют некие границы, за пределы которых мы не готовы переступить даже ради выгоды или чего-то там еще.

Радиоведущий снисходительно улыбнулся.

–Ты, Арсений, привык получать от жизни все, чего только душа пожелает. Ты сам сказал, что тебе не приходилось бороться, добиваться чего-то, что тебе жизненно необходимо. У тебя всегда все было. И поэтому, ты тоже в некотором роде идеалист, так как тебе известна только одна сторона жизни, причем, хорошая. Думаю, ты понятия не имеешь, как живут те, у кого ничего нет, и если они сами не возьмут то, что им нужно, то так и проведут всю свою жизнь, как были, ни с чем. И на что они готовы, что бы взять то, что им нужно ты тоже не имеешь представления.

Стрельников с заговорщицким видом улыбнулся.

–Ты говоришь про цивилизованность и границы, которые нормальный, воспитанный и более-менее порядочный человек не переступит ни в каком случае. Предлагаю рассмотреть, чисто гипотетическую ситуацию.

Арсений с радостным интересом подался вперед. Маша кивнула в знак согласия. Максим Стрельников оглядел заинтригованных слушателей.