Своя волна

Толкнув дверь, рядом с которой на стене висела медная табличка с выведенной на ней жирной «w» и условным обозначением изящной женской головки в шляпе, Маша шагнула в тишину и прохладу, просторного, отделанного благородным травертином помещения. Воздух наполнял запах освежителя и едва уловимый запах моющих средств. Бросив взгляд на подстолье из мраморной крошки с раковинами для мытья рук, Маша, в первый момент, замерла с выражением чрезвычайного удивления и даже испуга. На мраморной поверхности, изогнувшись не хуже женщины-змеи из цирка, в совершенно невероятной позе сидела, каким-то чудом умудряясь сохранять равновесие и не свалиться, девушка с длинными распущенными волосами и ослепительной неестественно-застывшей улыбкой. В вытянутой высоко вверх руке «акробатка» держала мобильный. Бросив в Машину сторону равнодушный взгляд, любительница селфи продолжила фотосессию, сменив позу и изогнувшись теперь по новому, приняв не менее экзотичную и невероятную позу. «Настоящее сумасшествие! Совсем все рехнулись! Жуть какая-то»,– чувствуя себя старой, несовременной, ворчливой, и чуждой странностям окружающего ее мира, подумала Маша. Зачем снимать себя в туалете? Ответ на этот вопрос ее пониманию был недоступен. Маша прошла мимо юной фотомодели, прикидывая, ограничится ли та зоной умывальников или потом переместится дальше, в область кабинок. А может она начала оттуда, а уже потом отправилась извиваться на мраморе между раковинами? Маша подавила смешок. «Безумие заразно. В голову лезет всякий бред»,– хихикнула она, живо представляя возможные и невозможные позы внутри кабинки.

Маша открыла дверь квартиры. Было удивительно, что Степка не вылетел с радостным лаем и повизгиванием встречать ее, как делал всегда, едва слышал, что ключ вставили в замок. Из детской послышался жалобный визг и рычание.

– Что там у вас? Что случилось?! – встревоженно крикнула Маша.

–Мам! Привет!– вынырнув из комнаты, Федька радостно подлетел к ней и крепко обхватил ее обеими руками. Из-за его спины снова раздался визг, а затем лай и рычание. – А Верка фотографируется,– сообщил Федька и скорчил презрительную гримасу в адрес старшей сестры.

Заглянув в детскую, Маша обнаружила Веру, крепко прижимающую к себе, изо всех сил пытающегося вырваться Степку. С томным выражением лица, вытаращив глаза, вероятно для того чтобы они казались больше и изобразив неестественный оскал, дочь снимала себя и Степку на телефон с разных ракурсов. На ковре, рядом с диваном, на котором проходила съемка валялись детали Федькиного конструктора. «Может, я правда сошла с ума? Или это все вокруг совсем помешались?» – почувствовав раздражение, подумала Маша. Степка смешно дрыгал ножками, скалил зубы, и даже предпринял попытку куснуть свою младшую хозяйку.

– Я тебе сейчас дам кусаться! – прикрикнула на него Вера, продолжая водить рукой с телефоном перед собой. – Сиди спокойно!

– Вера!!! Прекрати сейчас же! Отпусти собаку! Что ты делаешь?

– Ой, мам, привет. – Воспользовавшись тем, что Вера отвлеклась и «ослабила хватку, Степка вырвался и тут же рванул к Маше. Всем своим видом, давая понять, что ему пришлось пережить настоящее испытание.

– Мам, Степка так прикольно на фотках получается, хочешь посмотреть?– радостно сообщила дочь.

– Да, очень прикольно, – сердито сказала Маша. – Вер, ты чуть собаку не задушила, ради своих фоток. Что за всеобщее помешательство такое? У всей молодежи совсем, что ли мозги набекрень? Повальный психоз с этим селфи? Сейчас в торговом центре, в туалете, одна юная особа извивалась перед телефоном, сидя чуть ли не в раковине. Я даже испугалась сначала, когда ее увидела. Думала сумасшедшая, у которой как раз приступ буйного помешательства начался.

Вера беззаботно рассмеялась.

– Мам, ну сейчас все снимают. Что тут такого? Прикольно же.

– Не вижу ничего прикольного в том, чтобы вести себя как ненормальные, потому что все так делают.– Маша посмотрела на дочь. – Очень надеюсь, что, если все, вдруг, начнут из окна выпрыгивать, ты не ринешься делать тоже самое, чтобы быть как все, а все же подумаешь, стоит ли?

– Мам, ну что за ерунда?! Это просто фото, ничего плохого в этом нет, – Вера фыркнула.

–Ничего плохого нет, когда человек себя фотографирует на фоне достопримечательностей или вместе с друзьями, или во время какого-то события. А когда ты фотографируешь себя с утра до вечера, и не ради того, чтобы осталась память, а чтобы получать лайки, или что там вы друг другу ставите при просмотре фотографий, это уже не просто странно, а именно, что ненормально.

– А она целый вечер фотографировалась. Даже переодевалась, и рожи всякие перед телефоном корчила дурацкие, – наябедничал Федька и захихикал, очевидно вспомнив какие именно Вера корчила рожи. Вера сердито посмотрела на брата.

– А ты весь вечер из своих деталек какую-то фигню строил, и что?! Я же ничего не говорю,– с вызовом сказала она.