Сволочь ненаглядная

– Да ты че, тетка? – изумился Павел. – Ему уж давно за двадцатник перевалило. Ты в бумаги глянь, чудила!

– С кем ругаешься, папа? – поинтересовался парнишка лет двадцати пяти.

– Да вот, блин, явилась, блин, Егора искать, педика долбаного, твержу русским языком – нет его тут, а эта, блин, свое талдычит!

Паренек глянул на меня.

– А вы кто будете, зачем вам Егор понадобился?

– Я из адвокатской конторы, – заявила я и прикусила язык. Ну вот, опять забыла, что врала минуту назад. Но Павел не заметил ошибки.

– Тю, – перебил он, – посадили голубоглазого.

– Папа, – с укоризной остановил его юноша.

– А чего сказал-то, – заржал мужик, – экий секрет, педик он – Егор, его теперь небось вся камера имеет!

– Никто вашего племянника и не думал арестовывать, – обозлилась я. – Ему наследство отказано, огромная сумма.

Честно говоря, я думала, что, узнав про деньги, Павел слегка сменит тон и заговорит по-человечески, но не тут-то было.

– И хрен с ним, – рявкнул мужик, мгновенно наливаясь свекольной дурнотой, – мне-то что с того? Мне-то с этих деньжонок сколько?

– Нисколько, – растерялась я.

– То-то и оно, – заключил Павел, – так что прощевайте.

И он буквально принялся выталкивать «адвоката» за дверь. Изо всех сил сопротивляясь, я проблеяла, пытаясь удержаться за косяк:

– Неужели вы не хотите, чтобы ваш родственник разбогател?

– Ха, – фыркнул Павел и выплюнул, – наср… на Егора три кучи! Педрила!

Дверь захлопнулась, я тупо уставилась на продранную обивку. Но делать было нечего, пришлось идти на первый этаж, лифта в хрущобе не было.

Вдруг сзади раздался голос:

– Подождите, пожалуйста.

Я оглянулась. Сверху бежал паренек, сын Павла.

– Погодите!

Он, запыхавшись, остановился и тут же спросил:

– Это правда?

– Что?

– Ну, про деньги.

– Да.

– И сколько?

– Я не имею права разглашать служебную тайну, но сумма достаточно велика.

Юноша покраснел и продолжил расспросы:

– А если Егорка деньги не получит, куда они денутся?

Я постаралась не измениться в лице. А правда, куда девается имущество, если наследник не объявляется?

– Отойдет государству, – быстро ляпнул язык.

Юноша засопел и произнес:

– Леня меня зовут.

– Очень приятно.

– Знаете, – забубнил Леня, – Егорка хороший, вы папу не слушайте. И никакой он не педераст, просто любит в женскую одежду переодеваться, вот отец его за это и прогнал, урод!

– Послушай, – предложила я, – возле метро есть закусочная «Русское бистро», не хочешь пирожок с грибами?

– Лучше с мясом, – тут же ответил Леня и пояснил: – В детстве у бабушки в деревне я насобирал поганок и чуть не умер, вот с тех пор грибы на дух не переношу.

Мирно беседуя о кулинарии, мы сели за столик и заказали скромный обед, стоивший безумных денег. Интересное дело, Лужков кричал, что «Русское бистро» альтернатива «Макдоналдсу», но крохотный кусочек теста с комочком фарша стоит тут 13 рублей, а наесться им практически невозможно даже даме с моим аппетитом. С другой стороны, горячий чисбургер тянет всего лишь на червонец. Наверное, холестериновая котлета, засунутая в мягкую булку, не слишком полезна для здоровья, но, съев ее, голода не ощущаешь. К тому же в «Макдоналдсе» все сверкает, приятно пахнет и служащие цветут улыбками. А в «Русском бистро» угрюмая девушка не слишком чистыми руками подцепила остывшие пироги, шмякнула их на картонную тарелочку с милым пожеланием:

– Наверх не ходите, вымыли там, натопчете.

От пластикового подноса воняло грязной тряпкой, и я поспешила, сняв еду, отставить его подальше. Но Леня, очевидно, не был слишком брезглив и избалован, потому что быстро куснул расстегай и сообщил:

– Вкусно как!

– Знаешь, где Егор?

Леша кивнул, продолжая пережевывать пирог. Я подождала, пока он справится с угощением, и потребовала:

– Говори.

– Только отцу не проговоритесь, что я на след навел.

– Чем же он так родному дяде досадил? – удивилась я.

Леня вздохнул:

– Сам не пойму. Впрочем, папа всегда его терпеть не мог, еще когда бабушка Егорку привела… У него родители погибли в авиакатастрофе, папина сестра и ее муж. А Егора в приют отдали.

Павел страшно обозлился, когда мать привела в семью лишний рот. Жили они небогато, считали копейки, а тут на тебе – мальчишка. Кормить, поить надо, вещи покупать… Впрочем, одеждой не слишком баловали. Егор оказался мельче Леши и донашивал за ним брюки, рубашки и обувь.

Честно говоря, особых хлопот Егор не доставлял. Был тихим, молчаливым, никогда не дрался, не бил стекол и не рвал брюк, играя в футбол. Он вообще не любил спорт, по физкультуре имел тройку. Зато, ко всеобщему удивлению, обожал шить, готовить и убирать.

– Разве мужик растет? – сплевывал Павел, глядя, как племянник самозабвенно строчит на швейной машинке, принадлежавшей Зинаиде. – Тьфу, просто настоящая баба.

– Что же плохого, – отвечала Зинаида, – будет портной. Между прочим, большие деньги заработает. Людям всегда одеться надо, голыми не пойдут. Отличная профессия.