Сволочей тоже жалко (сборник)

Дверь открыл Тимур, он был одет в черный костюм, и вид у него был чрезвычайно печальный и одинокий.

– Ты переживаешь, что ты умер? – взволнованно спросила Азиза.

– С одной стороны, я доволен, потому что я устал переживать свое предательство. А с другой стороны, я очень хочу жить.

Азиза упала головой на его грудь. Плачет. Тимур гладит ее по голове.

Вышла секретарша в черных одежках.

– Ты не развелся и не женился на мне, – с упреком сказала секретарша. – Просто пришел и умер. Мог бы и дома умереть.

– Но он бросил меня и ушел к вам. Это все знают, – возразила Азиза. – Я тоже имею к нему счеты.

– Девочки, не ссорьтесь, – попросил Тимур. – Вы единственные в моей жизни, кого я любил. У меня никого не было, кроме вас. Неужели я не имею права на вашу память?

– Может быть, нам стать феминистками? – предложила Азиза секретарше. – А то у нас нет своих феминисток. Почему это у них есть, а у нас нет?

– Им там больше делать нечего. Главное дело женщины – любовь. И другого дела у нее нет.

– Теперь ты видишь, почему я ушел, – как бы оправдываясь, сказал Тимур.

Над зданием аэропорта разносился медный голос диктора: «Произвел посадку самолет рейсом Самарканд – Ташкент».

Лиля остановилась среди ожидающих. Напряженно смотрела на дверь, в которую входили с поля пассажиры.

Появилась Азиза.

Лиля спряталась за спины и какое-то время наблюдала, как Азиза идет, как остановилась, растерянно оглядываясь.

– Азиза… – тихо окликнула Лиля.

Азиза вздрогнула. Обернулась. Подруги бросились друг другу навстречу – одна высокая, другая маленькая. Обнялись.

Лиля и Азиза ехали на машине. Лиля сидела за рулем.

– Никаких гостиниц! – категорически объявила Лиля. – Ты будешь жить у меня. Внучку я отвела к другой бабке. Освободила территорию.

– Зачем? – огорчилась Азиза. – Я ее целый год не видела. Интересно было бы пообщаться.

– Интересно первые пять минут. А потом хочется выброситься в окно. Приходится жить с ней одной жизнью. Ее жизнью. Я просто с ног валюсь.

– А дочка с зятем что делают?

– Студенты.

– Пусть сами воспитывают. Родители должны воспитывать своих детей.

– Мой Борисов так обожает внучку, что ему все время хочется домой. Он говорит, когда в доме нет детей, в нем заводятся привидения…

Машина останавливается, Лиля закладывает кассету, включает магнитофон.

– Подожди одну минуточку… Я сейчас.

Лиля выходит из машины и скрывается в комиссионном магазине.

Течет теплая мелодия. Азиза смотрит перед собой.

Появляется Лиля с коробкой.

– Туфли для Борисова, – поясняет она. – Я договорилась, мне оставили. На натуральном меху. У него от искусственного меха ноги горят.

– А в театре как?

– Обещали Соню, дали старую няню. Очень хорошо. Могли и вовсе ничего не дать. Актрис больше, чем ролей.

– Ты оптимистка, – отметила Азиза.

– Это моя позиция. Любой жизнью можно быть довольным и недовольным. Но пока ты ею недоволен, она и проходит… Подожди одну минуточку.

Машина останавливается напротив овощного магазина. Лиля снова включает музыку и снова исчезает. И снова появляется с полной авоськой.

– Морковку купила. И сметану. Я каждый день Борисову морковку со сметаной тру. Каротин без жиров не усваивается.

– Как ты о нем заботишься! – подивилась Азиза.

– А иначе нельзя. Уведут.

– Что значит – уведут? А любовь?

– А что, по-твоему, любовь? – спросила Лиля. – Это работа. Это огород, который надо постоянно окучивать. Вырывать сорняки. Иначе ничего не взрастет. Все заглохнет.

Раздался хлопок. Машина завиляла.

– Боже мой! Колесо! А у меня нет запаски.

Лиля и Азиза вышли из машины. Присели у колеса.

– Битая бутылка! И шина, и камера!

– А что делать? – теряется Азиза.

– Сейчас что-нибудь придумаем. Ты о чем хотела со мной поговорить?

– Да так… пустяки.

– Что-нибудь случилось?

– Ничего не случилось.

Азиза выходит на середину дороги, поднимает руку.

Машины идут мимо.

Наконец одна машина останавливается. Водитель опускает ветровое стекло.

– Простите, вы не могли бы одолжить запасное колесо? – попросила Азиза, молитвенно сложив руки.

– Вы что, с ума сошли? – поинтересовался шофер.