Сволочи

Оксана решилась на самый отчаянный поступок в своей жизни. Она шла к Женьке поговорить о его непристойном поведении. Он открыл дверь. Почему-то Оксана не любила волосатых мужчин, словно они звери. Большое пузо выпирало вперед. «Фи, как неприлично», — подумала она и прошла в зал.

— Ты бы оделся, я ведь не твоя жена.

— Она у тебя спряталась?

— Одевайся и поговорим.

— Будешь?

— Нет, я не пью, ты же знаешь. А себе наливай для храбрости.

— Зря, нормальное, крепкое, бодрит.

— Странный ты, Жень, вроде добрый и в то же время изверг. Работаешь в полиции, должен быть примером, а сам.

— Бывает, погорячусь, но ведь прошу после прощения, а она что? Визжит, словно режу, вот и срываюсь.

— Я предложила Свете подать на развод.

— Что? — его глаза сразу вспыхнули, а пальцы сжались в кулак.

— А ты что хотел, чтобы я отговаривала и посылала ее обратно к маньяку домой? Нет, Жень. Так не годится. Узнают на твоей работе, что делать будешь? Уволят без пенсии. Подумай.

Он залпом выпил несколько рюмок вонючего коньяка. «И как они могут его глотать?», — подумала Оксана, встала, подошла к стене, где висела их общая фотография с детьми.

— Милые, и ты тоже, — помолчала и добавила, — бываешь милым. Что не живете?

— Пришла читать нравоучения?

— Нет, ты большой мальчик, вон какое пузико отрастил. Мне тебя нечему учить, но предупредить все же решилась прийти.

Его рука, словно железная лапа в снегоуборочной машине, загребла ее.

— Прекрати, я не для этого пришла, у меня есть с кем этим заниматься.

— Так займемся. Я голодный.

— Пойди поешь, — сказала Оксана и постаралась убрать его руку, но та даже не пошевелилась. — Убери, будет хуже.

— Да ну? — удивился он и шлепнул ее по заднице.

— Ай! — вскрикнула она.

— Хм… понравилось, — и он еще раз ее шлепнул.

— Убери свои руки, сволочь! Я тебе не баба. Может, ты с ними там заигрываешь, а потом приходишь к жене и бьешь ее?

— А ей нравится, она тебе не говорила? И тебе понравится, вот увидишь. Сейчас проверим, ну же, давай.

— Смотри не накаркай на себя беды, я ведь предупредила тебя.

Оксана хотела поговорить и посмотреть на реакцию Жени. Да, думала, что этим все и закончится, но как-то не верила, помнила его отзывчивым и веселым. И даже то, что говорила Светлана и показывала синяки, не верилось. И вот теперь он ее шлепал по заду, словно Оксана кобыла, которую надо подгонять.

Она попробовала вырваться, как-то не решалась заканчивать свою авантюру таким образом. Испугалась и вот теперь уже брыкалась на полу, а он стягивал с нее одежду.

— Я ведь к тебе как другу пришла, а ты…

— А мы как друзья и отдохнем, понравится, еще зайдешь.

Оксана пожалела, что пришла. Там дома была храброй, но сейчас, когда он буквально ее распотрошил, она тряслась от страха и уже шептала: «Проклинаю тебя, проклинаю…». Его довольные глаза бегали по ее телу, а пальцы сжимали до боли грудь, и она, поскуливая, пыталась еще сопротивляться.

Однажды в юности она услышала такую фразу: «Не можешь помешать, тогда наслаждайся». И стоило ему раскрыть ее врата и словно бульдозер войти в них, как все изменилось. Пламя вспыхнуло, и его языки, играючи, стали подниматься вверх. Оксана смотрела на этого зверя, что назывался мужчиной. Видела его глаза, губы и толстые морщины на лбу. Он дернулся, и она заорала. Ее рот тут же заткнула его рука. Задыхаясь, Оксана продолжила его проклинать.

Он словно хотел проткнуть ее своим шилом, тело скользило по ковру. «Проклинаю тебя! Проклинаю, изверг!» — еще не потеряв над собой контроль, кричала про себя Оксана. А он дергался и дергался.

Это не могло продолжаться вечно. Она сорвалась, резко повернула голову в сторону и, глотнув свежего воздуха, издала звериный рык, а потом все…

Что было дальше, она уже не помнила. Ее словно разорвало на мелкие кусочки. Оргазм уничтожил ее тело. Оксана тряслась, извивалась, хрипела и стонала.

Очнулась от тишины. Глаза были закрыты, где-то далеко пропиликала машина, а потом услышала музыку, что доносилась из телевизора. Тело гудело, словно трансформаторная будка. «Что произошло?», — спросила она себя и, открыв глаза, посмотрела на покачивающиеся от сквозняка шторы.

— Очнулась? Ну, ты, сука, меня напугала.

Оксана повернула голову на его голос. Он сидел в кресле и наливал себе в рюмку коньяк. Грудь после его пальцев ныла. «Проклинаю тебя! — прошептала про себя Оксана. — Проклинаю, изверг! Будь проклят ты и твой зверь!».

Она пошевелилась, было тяжело, тело не слушалось. С трудом села, а после, облокотившись на стол, встала.

— О… — он пошлепал по своей коленке, приглашая ее сесть.

Оксана не прореагировала. Нашла платье, лифчик, что валялся у самого балкона. Молча оделась, и уже придя в себя, повернулась и громко, что есть мочи, крикнула:

— Проклинаю тебя, насильник! Ты зверь! Проклинаю твое семя, твой член! Проклинаю навечно! Проклинаю, и впредь твой червяк не поднимется на женщину! Никогда! Ты слышишь, урод?

Его глаза округлились. Нет, не от страха, а от смеха. Он закатился громким ржанием, словно и правда двинулся рассудком.

— Проклинаю! Ты больше никогда не познаешь женщины, никогда!