Сыграем в поддавки, дорогая

К дому я рванулся сквозь кусты по прямой. Открыл черный ход — тихо. На цыпочках добравшись до комнаты Карлетты, я увидел, что дверь чуть приоткрыта. Сквозь щель мало что можно было увидеть, но запах, доносящийся изнутри, подтвердил мои худшие опасения — это были пороховые газы.

Толкнув дверь, я одним прыжком оказался на середине комнаты и увидел перевернутый столик, вокруг которого лежали не разбившиеся на толстом ковре бутылки и стаканы. В кресле, где сидела Карлетта перед моим уходом, было множество дыр, а его светлая обивка пестрела пятнами крови.

Труп я обнаружил за свисающей до пола шторой. Карлетта сидела, прислонившись стене, и ее платье, разорванное пулями на груди и животе, было залито кровью. В правой руке лежала монета — медный пенс, старинный знак расплаты со стукачом.

Перекрестившись, я приподнял ее голову за подбородок и увидел в открытых глазах ненависть. Края входных отверстий были немного опалены, значит, стрельба велась почти в упор. Зная Карлетту, можно было предположить, что она и близко не подпустит чужого, и это говорило о короткой, но результативной встрече с кем-то из ее знакомых.

Да, сюрприз! Я поднял опрокинутый столик, взял бутылку бурбона, стакан, наполнив его до краев, выпил и налил снова.

— Вижу, тебе мой бурбон пришелся по вкусу, приятель, — с издевкой произнес чей-то голос за моей спиной.

Я обернулся и увидел высокого худого парня со впалыми щеками и выступающими скулами. Его левый глаз закрывала черная повязка, а правый здорово косил. Одет был незнакомец в дорогое, сшитое на заказ пальто, но одежда не вводила в заблуждение — передо мной был профессиональный убийца.

Держа меня на мушке, одноглазый подобрал с ковра бутылку и стакан и поставил рядом с собой.

— Ну что, попался, Кошен? — вяло спросил он, плеснув себе выпивки. — Или нет еще? Смотри, не буди во мне желание размазать твои мозги по стене.

— Чего развякался, кривой, — миролюбиво сказал я. — Или ты обиделся, что меня угощали твоим бурбоном? Так ведь ты рылом не вышел для таких тонких напитков.

— Да? — удивился одноглазый и подошел ко мне. — Разве я не могу пить в своем доме то, что принадлежит мне? Успел нализаться и не видишь, кто с тобой говорит? Я — Крич, понял? Что, язык свой проглотил от радости, что такие люди…

— Да я радуюсь, — перебил я его. — Еще как радуюсь, потому что наконец получил возможность посадить тебя на электрический стул. Может помру от счастья, когда увижу перед казнью твою поганую харю. А чтобы продлить удовольствие, попрошу палачей, чтобы они действовали помедленнее. Думаю, что они не откажутся…

— Как размечтался, — снова удивился этот головорез. — Закрой пасть, а то…

Сделав выпад, Крич неожиданно плеснул мне в лицо бурбоном, а затем нанес удар стволом пистолета.

Я чуть не умер от боли. Казалось, мои глазницы залили расплавленным металлом, а про кровь из носа и говорить мелко. Больше всего мне хотелось в этот момент вопить и кружиться по комнате, но боязнь доставить радость мерзавцу Кричу удержала меня на месте. Я стоял, заложив руки за спину и силился улыбнуться.

Сквозь слезы мне было видно, как Крич, перетащив труп Карлетты в кресло, наполнил свой стакан бурбоном и выпил.

— Ты ответишь за смерть Карлетты, Кошен, — глядя на неподвижное тело, сказал Крич.

Он отворил дверь и позвал: «Фриско!» Посмотрел на меня, с ухмылкой и сел в кресло, заняв прежнее место. Он явно был доволен.

В эту минуту в коридоре послышались шаги и на пороге возник… Я не знаю, как назвать это существо. У нормального человека волосы поднялись бы дыбом, и я не был исключением: существо было маленькою роста, непомерно широко в плечах, нос вывернут, оно нетерпеливо шевелило толстыми пальцами на длинных, чуть не до колен, руках.

— Да, шеф, — почтительно прохрипела горилла и ухмыльнулась, заметив меня. Маленькие глазки превратились при этом в щелочки, а слюнявая пасть ощерилась, показывая почерневшие гнилушки на месте зубов.

Крич в это время наблюдал за мной. Он развалился в кресле, то и дело, наливая, бурбон и поигрывая зажатым в правой руке маузером.

Две-три минуты, пока одноглазый бандит ждал появления страха на моем лице, показались мне вечностью, пока, наконец, это гад не обратился к пришедшему, указав на труп:

— Как прикажешь понимать, свинья вонючая?

Тот плаксиво скривил губы, неожиданно став похожим на мальчишку, ожидающего порки.

— Да я все время был здесь, как ты велел. Слышу, ей позвонили по телефону, и она сразу засобиралась и укатила. Потом вернулась с этим фраером, — Фриско кивнул на меня и гадко ухмыльнулся. — Он сзади нее пристроился, сразу видно — фараон. Закрылись они в комнате, чего-то там делали с полчаса, потом этот вышел из комнаты и куда-то захромал по коридору. Я к ней: кто, мол, это? А она меня понесла, зараза, к сумочке тянется, а там, значит, у нее пулимет… Ну, да я быстрее оказался… Продала она всех нас, сука коповская, че ее жалеть!

— Так значит, это твоя работа, идиот? — ледяным голосом спросил одноглазый. — Тебя, что, просили? Такую хату засветил!

— Прости, Билл… Я думал…